Она разрушила нашу семью

Он подался ко мне, попытался прикоснуться и это вызвало внутри такой ураган эмоций, что я пожалела о наличии мальчишек рядом. Хотелось снова влепить мужу оплеуху, а то и не одну.

– Не трогай! – повысив голос, велела Курилову.

Он тут же весь сник, а я, гадая, на что же всё таки муж рассчитывал, устроилась за столом и указала на стул напротив.

– Присаживайся, давай просто обговорим всё и решим, как нормальные люди.

Я сделала вид, что раскладываю ровнее кружевную салфетку, сама же ждала, что предпримет Арс. Даже мысль мелькнула, что он просто уйдёт и вернётся к своей Лиде. Потому что там ему вряд ли указывали, что делать и о чём говорить. Но, как это ни парадоксально, Курилов в моих глазах выглядел марионеткой именно рядом с той женщиной, а не со мной.

– Я не хочу развода, Мила… Я хочу сохранить наш брак. Девять лет, что провёл с тобой – самые счастливые в моей жизни, – проговорил муж, всё же присев за стол.

Я вскинула бровь, но ни перебивать, ни вставлять своих ремарок не стала. Раньше как-то самим собою разумеющимся стало то, что Курилов доказывал не словами, но делами, какой он хороший муж и отец. Потому такие откровения, как это, были довольно редким явлением в нашей обычной жизни.

– Я виноват в том, что случилось. Я это осознаю и признаю. Но я хочу, чтобы всё было иначе.

– Иначе – это как? Какие именно изменения ты видишь в том, что сейчас творится, которые бы привели к тому, чтобы я тебя простила? Изобретёшь машину времени? Сотрёшь мне память, а сам сделаешь вид, что не знаешь ни Лиду, ни вашу умирающую дочь?

Невесело хмыкнув, я бросила мучить салфетку и посмотрела прямо мужу в глаза. И едва не отпрянула от того, что увидела. Целый океан боли и сожаления плескался на самом дне тёмных расширившихся зрачков. Только вот беда – в моём взгляде страданий наверняка было столько же.

– Всё, что ты перечислила, сделать не могу, увы, – развёл он руками и криво улыбнулся. – Но я действительно хочу помочь спасти этого ребёнка.

– Твоего ребёнка, – с нажимом произнесла я и задала тот вопрос, ответ на который, пожалуй, страшилась услышать до сих пор.

Хотя, казалось бы, всё уже было ясно и так.

– Ты вспомнил, как именно была зачата Ника? Или станешь и дальше делать вид, что эта информация касается кого угодно, но только не тебя?

Лицо Курилова изменилось в ту же секунду. Сначала на нём мелькнуло нечто вроде агрессии, какая бывает у человека, который собирался лгать до победного, но которого прижали к стенке. Затем эта эмоция сменилась иной – маской, что Арс нацепил на себя в одночасье.

– Лида сказала, что мы переспали. Один раз. Но я в это не верю.

Я ведь знала… знала, что дети другими способами не делаются. Ну, кроме лабораторных методов, на что Арс вряд ли бы пошёл. Так почему сейчас мне стало так больно и горько, как будто я вдруг превратилась в маленькую беззащитную девочку, которую ни за что отхлестали на глазах у толпы? Или, хуже того, излупили до полусмерти за то, что она совершила какой-то хороший поступок?

– Тогда Нику ей святой дух принёс, не иначе. Причём, вложил при невинном зачатии весь твой набор ДНК, – горько рассмеявшись, ответила я. – А вообще, знаешь что, Курилов…

Я не договорила и прислушалась к себе, прикусив губу. Если до этого момента и были какие-то отголоски сомнений в том, что поступаю правильно, решив обрубить всё окончательно и как можно быстрее, то теперь они исчезли. Простить многолетнюю ложь, в которой я пребывала все годы брака, – это одно. А мириться и продолжать цепляться за отношения, в которых были главными не я с Арсом, а какая-то чужая баба… Такого не могла позволить ни одна уважающая себя женщина.

– На днях скажем мальчишкам, что расстаёмся. Они уже довольно взрослые и должны если не принять, то понять со временем. Хотя, конечно, спасая одного своего ребёнка, ты поставишь под огромный эмоциональный удар двоих других. Но это жизнь, Арсений. Так бывает.

Я поднялась из-за стола и отошла к окну. Невольно скопировала ту позу, которую совсем недавно демонстрировал мне сам Курилов. Сложила руки на груди и повернулась к мужу спиной.

– Ты стала другой… или была такой Миленой всегда? – донеслось до меня едва слышное, произнесённое мужем.

– Какой? Уважающей себя и своё личное пространство? Не готовой стать всепрощающей лохушкой, которую обводили вокруг пальца годами? – Я сделала вид, что до меня только что дошла какая-то истина и притворно округлила глаза. – Не хочешь же ты сказать, Курилов, что все девять лет считал, будто живёшь с женщиной, из которой можно сделать придверный коврик и вытирать регулярно ноги? Тогда для тебя «новая» я – действительно сюрприз.

Он поднялся из-за стола следом. Медленно, как будто тянул время. Подошёл и встал напротив, вглядываясь в черты моего лица. И во взоре мужа я видела сейчас искреннее восхищение. Пожалуй, такое, какого не ощущала в своей жизни ни разу.

– Мы ещё посмотрим, что я смогу сделать, чтобы ты поменяла своё решение относительно развода со мной.

И, развернувшись, ушёл, хотя так и не услышал единственное, что мне хотелось выкрикнуть ему в спину:

«Ничего».

* * *