Она развалилась

В итоге я избрался в Думу: могу сравнить возможности депутатов до и после путча. Выступая на пленарном заседании в Верховном Совете, я высказался против создания налоговой полиции – мне казалось, что спецслужб уже достаточно и нет нужды в дополнительной вооруженной структуре еще и при налоговой службе. Тогда мне позвонили налоговики и настоятельно попросили о встрече: пришли два человека, которые убеждали, что опасения напрасны. Или вот другой странный по нынешним временам пример: планируемый к строительству космодром "Восточный"[38] находился на территории, от которой я избирался, но население переживало за окружающую среду в случае пуска. От космических войск пришли тоже два господина, которые деликатно выложили свои аргументы. Иными словами, шла нормальная лоббистская работа исполнительной власти с законодателями. Сейчас такое можно увидеть только в американском сериале "Карточный домик".

Если в 1991-1993 годах мы практиковали реальное разделение властей, то потом без вмешательства исполнительной власти мы были не в состоянии решить ни одного вопроса. Нас лишили возможности парламентерского расследования и увольнения нерадивых чиновников. Если Верховный Совет имел возможность вызвать на трибуну любого министра и попросить отчитаться за свою работу, то Думу превратили в ведомство Администрации Президента. Именно администрация отвечала за депутатов – начиная от материальных вопросов их обеспечения и заканчивая размещением в "доме-книжке" на Арбате, совершенно неприспособленном для работы парламента.

Ельцин своими действиями застопорил российскую демократию. Новая конституция – это банальное воспроизведение царской конституции 1905 года с всемогущим первым лицом и декоративным парламентом. При этом можно увидеть преемственность – провели селекцию законопроектов Верховного Совета и некоторым из них дали путевку в жизнь. Например, я разрабатывал закон о порядке вхождения нового субъекта в Российскую Федерацию: о нем вспомнили после войны в Грузии в 2008-м, но реализовали уже с Крымом в 2014-м.

На чрезвычайном съезде в девяносто третьем году председатель Конституционного Суда Валерий Зорькин дал однозначную оценку: "Речь идет о госперевороте". Он как будто мои собственные мысли озвучил. За это его уволили, но теперь он занимает ту же должность и пишет очень странные тексты в "Российской газете". Пожалуй, это единственный участник тех событий, кто сменил свое мнение о произошедшем. Все из партийных активов, если не выпали, то вписались в систему под старыми вывесками. Например, как борец с тоталитарным режимом Геннадий Зюганов, которому до сих пор очень удобно быть в оппозиции. Это он хорошо показал, когда КПРФ сдала выборы в девяносто шестом году.

Уже постфактум очевидно, что девяносто третий год – это историческая развилка, которая привела к выстраиванию в России монархической системы и увенчалась в конечном счете господином Путиным. Все прочие развилки – выборы в 1996 и 2000 годах – были порождением изначальной ошибки силового подавления несогласных. Когда говорят про идеальную сегодняшнюю конституцию, то нельзя забывать, как поступили с предыдущей – отсюда очевидны причины нынешнего наплевательского отношения к основному закону и его регулярным изменениям. Этого можно было бы избежать одновременными выборами президента и депутатов.

Мы многого не знаем, поэтому до сих пор нет детального осмысления той эпохи – события мелькают эпизодически, то тут, то там. То в сериале "Бригада" в виде грузовиков, из которых торчат руки убитых, то фоном для романа Виктора Пелевина "Generation "П"".

Материал подготовил Дмитрий Окрест

Ставки сделаны, ставок больше нет

Несколько слов о президентских выборах 1996 года

В апреле 1996 года десять миллионов человек достали из почтовых ящиков газету, на которую не подписывались. Многополосное, цветное (почти невозможное качество по тем временам) издание называлось "Не дай Бог". Бог не должен был допустить победы коммунистов.

К президентским выборам 1996 года Ельцин пришел с рейтингом, который колебался где-то в районе нуля, периодически достигая отрицательных величин. Даже у Явлинского шансов стать президентом было больше, чем у Ельцина. Но явным фаворитом гонки был, конечно, Зюганов.

Сегодня КПРФ – битая жизнью и почти беззубая "оппозиция его величества". В середине 1990-х годов всё было иначе. За коммунистами стояли не просто десятки миллионов сторонников. За Зюганова были "красные директора" крупнейших промышленных предприятий. Руку Зюганова держали "красные губернаторы". Партия власти "Наш дом Россия" в Думе сидела на своих 15 % и ничего не могла противопоставить фракции КПРФ и ее вассалам: вместе с "Народовластием" и аграриями у коммунистов была почти половина парламента.