В таких условиях местные власти начинали нервничать, а люди поддерживали экологов. Да и никому не улыбалось жить рядом с вредным производством. Понятно, что когда дело касается кавказских нефтепроводов, то уже никто ничего не сделает. Когда "Хранители радуги" пытались связаться с нефтяной отраслью, то они пролетели – в этой стране всё держится на нефти и газе. Вокруг экологических тем всегда звучало много конспирологии. При любых протестах местные газеты, подконтрольные властям, любили мусолить тему секретных планов Запада по развалу России. Органы открыто меня никогда не расспрашивали, что я тут забыл. Только в лагере на Азове против строительства терминала по перевалке ядовитого химического вещества местные менты пытались узнать, не иностранный ли я эмиссар российских активистов.
Со временем экологи стали получать гранты – они были небольшие, но из-за разницы уровня жизни даже на такие крошечные суммы из ЕС и США можно было снять офис, платить зарплату сотрудникам и печатать журналы. Я привез соратникам в Петербург, город трех революций, украденные в Хельсинки модемы, но ни у кого здесь не было ноутбуков. Автобусный билет, когда я переехал в Москву, стоил два рубля – в несколько десятков раз дешевле, чем в Хельсинки. Я был настоящим богачом со своей студенческой стипендией. Окончательно я перебрался в Россию в девяносто девятом году – я изучал информационные технологии в РУДН, так как мне не хотелось быть единственным иностранным студентом по обмену, как в МГУ.
Нельзя сказать, что Финляндия – это унылая страна, но я не видел здесь перспектив. Это последняя страна мира, где народу нужен анархизм. Здесь в последнюю очередь случится революция – ты можешь делать зоозащитные пикеты и вегетарианские кафе, и, конечно, тебя никто не будет ждать с ножом у подъезда. Революция здесь – задача не самая простая, но обиднее всего, что если она удастся, то ни на что не повлияет. Самое сильное впечатление произвела поездка на захваченный рабочими завод под Выборгом. Предприятие захватили, поскольку сотрудники подозревали нового владельца в желании распродать имущество, которое было недавно модернизировано. Работяги с бумажного комбината почти год сами управляли производством и показывали, что капитализм – это не единственный путь развития.
Я сразу включился в поддержку участников "Новой революционной альтернативы"[41]
, которых обвинили во взрывах приемной ФСБ и памятника Николаю II. Участники были связаны с "Хранителями" и анархистами. Но дело НРА мне казалось очень грустным и маргинальным, ведь люди пошли на адский риск и мало чего добились, в итоге испортив свою жизнь. Впрочем, по нынешним меркам полученные сроки от 4 до 6 лет – это вовсе не сроки. Сейчас бы за те же вещи дали по 14-16 лет. Помню, носили передачку в ветхую, затхлую Бутырку, и нас караулили шпики. Всё это напомнило старые дореволюционные рассказы. Финская тюрьма, конечно, комфортней – я получил срок, когда по политическим причинам отказался служить в армии.На рубеже веков мы организовали "Автономное действие", ставшее впоследствии крупнейшей анархической организацией России. Одним из тех, кто был в нашем окружении, оказался сотрудник спецслужб. И мне его почти жаль, он, в отличие от своих коллег, идущих по карьерной лестнице в экономических отделах и зарабатывающих всё больше, уже почти 15 лет следит за нами, хотя его лицо было известно всем. Когда один сексот вербовал людей, то просил информацию на всех иностранцев в движении, кроме меня, – считал, что я лишь укрываюсь здесь от армии.
В 2012-м меня лишили разрешения на временное пребывание в Москве с пометкой "за призывы к насильственному свержению конституционного строя". За это время изменилась только Москва – провинциальные города остались такими же, как я их помню в свой первый приезд, – всё выглядит колхозно и депрессивно, а люди в плацкарте по-прежнему хотят бухать с иностранцем. Возможно, что меня и вовсе выгнали службы, занятые мигрантами, а не те, кто ответственен за экстремистов. Тогда и вовсе выходит, что всё зря, но это совсем как-то печально.
#USSRCHAOSSS_society
В погоне за НЛО