Оникс и слоновая кость

Возрождение. Это казалось невероятным. Отец не только не выказывал симпатий к диким, он и существования-то их не признавал. Были только Хейл и Кейт, отец и дочь, – два диких, вынужденных скрываться от всего мира. Получается, его взгляды изменились, а она этого не заметила? После гибели королевы Имоджен от руки того дикого вообще многое изменилось. Может быть, это стало своего рода толчком? Или глаза на происходящее за стенами замка ему открыли Вианна с Кираном? Что же, поглядев на жалкое существование, которое вел брат, Кейт могла понять отца.

За последние несколько дней она получила немало доказательств причастности Хейла к Возрождению, однако до конца так ни в чем не убедилась. Накануне вечером Кейт присутствовала на тайном собрании в «Заветном клинке». Многие подходили к ней поговорить об отце: кто-то приносил свои соболезнования, другие просто сетовали на его неудачу.

Складывалось впечатление, что заговорщики почти во всем расходились друг с другом, в том числе и во мнении о Хейле Брайтоне. Рейф говорил около часа, призывая не пороть горячку, а постепенно нащупывать способы борьбы с инквизицией. После него вскочил другой предводитель, террамант по имени Френсис, и закричал, что нечего тянуть кота за хвост, надо действовать.

– Самое время нанести удар, – утверждал он, постоянно срываясь на крик. – В Инее зреет смута. Кто бы ни управлял дневными драконами, люди будут продолжать во всем винить диких. Нам нигде не будет покоя. Нужно переходить в наступление, пока не поздно. План готов, осталось лишь начать.

План, похоже, заключался в захвате Фархольда – единственного города Инея, способного обеспечить себя всем необходимым. Возрождение должно было провозгласить свою власть над городом и заставить верховного короля прекратить преследования диких.

Когда собрание закончилось, Кейт поинтересовалась у Рейфа:

– А вам не кажется, что во время захвата Фархольда могут погибнуть невинные?

– Если вспыхнет настоящая война, то да, погибнут, – мрачно ответил тот. – Насилие будет неизбежно. Однако скажи мне, Кейт, что хуже, дюжина погибших в стычке или сотни невинных диких, которых арестовывают и казнят год за годом? – Магик заглянул Кейт в глаза и сжал ее руку, его голос задрожал. – Вот почему мне так нужна твоя помощь. Ты одна можешь повлиять на Корвина. Если богиня окажется к нам благосклонна, он победит в уроре. Ты только помоги ему увидеть правду, а он, уже как король, запретит инквизицию и остановит кровопролитие.

– Плохо вы знаете Корвина, – сказала Кейт, и в горле у нее встал комок.

«Нет у меня над ним никакой власти». Если бы она согласилась сделаться его любовницей, все было бы иначе, но эта дверь захлопнулась, и Кейт не собиралась открывать ее вновь. Чтобы положить конец разговору, она добавила:

– Он ненавидит диких.

– Думаю, ты не права. Но даже если я ошибаюсь, его отношение к диким – это цветочки по сравнению с отношением его брата и высокого совета. – На лице Рейфа появилась гримаса отвращения. – Эдвин только пытается казаться бесстрастным. На самом деле, по словам магистра Сторра, он испытывает глубочайшую ненависть, считая, что каждый дикий должен заплатить за смерть его матери. С тех пор как он занял место отца, принц делает все возможное, чтобы расширить власть инквизиции, устроив так, что поимка диких стала главной целью Гильдии. Ты знаешь, что мейстра Викас разрешает ему посещать обряды очищения, проходящие в Норгарде?

Кейт едва не стошнило. Одно дело – бояться диких и подозревать, что все они такие же, как тот, что убил королеву Имоджен, и совсем другое – любоваться их мучениями.

– Ты небезразлична Корвину, – продолжил Рейф. – Это ясно как день. Я верю, что принцу хватит мудрости забыть о своих предрассудках в отношении нас. Его надо только подтолкнуть. Он должен понять, что дикие способны и на добро. Человек, устроивший пожар, в котором погибла королева Имоджен, не был последователем Возрождения. Мы о нем ничего не знали. Многие ускользают от нашего внимания. Возрождение призывает диких не пользоваться своим даром во зло, но нам не всегда это удается. Таков результат установившегося в стране порядка, при котором царят суеверия и раскол. Нас заставляют скрываться, держат в страхе наши семьи. Корвин способен увидеть правду. Кто-то должен открыть ему глаза. Кто-то, кому он доверяет.

Кейт промолчала. Ей очень хотелось поверить Рейфу. Поверить, что Возрождение не желает сеять страх и насилие, что их единственная цель – добиться свободы и жить в мире. Видя, что она молчит, Рейф попробовал зайти с другой стороны и предложил способ защитить Боннера, скрыв его магию от инквизиторов, и позволить наконец спокойно заняться изготовлением скорострелов. Кейт пришла в ужас оттого, как много знал магик. Оправившись, она согласилась с его планом. Вот почему Корвин застал их обоих в мастерской Боннера.