Опаленная колыбель

Программеры все так хорошо сделали и по столько раз все перепроверили, что даже не побоялись доверить эту операцию родному президенту! Решили, видно, что тут и последний олигофрен справится — всего-то и нужно, что десяток коротеньких аксиом с бумажки в микрофон зачитать, а после один раз по клавише клацнуть.

Видно, слишком усердно они работали последнее время — и телевизор почти не смотрели… Вот и не подумали, что полному ГГ эту операцию доверяют. А энтузиаст-ГГ — он куда опаснее любого пассивного олигофрена!

И вот оставили президента с парой помощников перед пультом. За бронированным стеклом сотни камер, весь мир затаил дыхание…

Зачитывает президент в микрофон десять «основных аксиом». Помощники напряженно прислушиваются, все ли он правильно читает — все-таки президент, мало ли что… за такими глаз да глаз нужен!

Но президент сам себя переплюнул. Все верно прочитал, даже ударения везде как нужно расставил. В общем, в нормальном виде эти аксиомы в Дядюшку Сэма ушли. Ну, помощники и расслабились малость…

И этого хватило.

Осталось только по клавише клацнуть, чтобы Дядюшку оживить — а президент вместо этого улыбку с мудрым прищуром изображает. И снова к микрофону склоняется.

— Но самое главное, — говорит, — чтобы на всей земле было как можно меньше человеческих страданий.

Сказал — и тут же по клавише активизации клацнул. Помощники даже ничего сделать не успели.

А Дядюшка Сэм слова президента так прямо и понял. Взял да и сдвинул нумерацию «основных аксиом». И самой первой и приоритетной включил такую: «На Земле должно быть как можно меньше человеческих страданий».

И ведь сформулирую президент свою мысль иначе, все могло бы быть совсем иначе! Ну чего ему стоило сказать: «Самое главное — чтобы на всей земле было как можно больше человеческого счастья»? И все было бы по другому!

Но президент был полный ГГ.

А программы для Дядюшки Сэма писали лучшие программеры. И свою работу они выполнили безукоризненно. Так что размышлял Дядюшка строго логически — да вот только не положено ему было оценивать адекватность действий последнего всенародно избранного… и то, что самая приоритетная аксиома была сформулирована полным ГГ, он тоже знать не мог.

Повращал он своими атомами в лазерных ловушках, которые у него вместо мозгов, по базам данных пробежался, и за три миллисекунды кое к каким выводам пришел.

Для начала, под «человеческие страдания» Дядюшка Сэм все неприятные эмоции отнес — от безумной боли до мелкого раздражения на хамоватых соседей. И получилось, что каждый человек всю свою жизнь только и делает, что утопает в океанах всяческих страданий, крошечных и не очень…

А раз человеческих страданий должно быть как можно меньше… тут уж чистая логика, и всего одно решение: чем меньше людей — тем меньше страданий. А если на земле вообще не будет людей… тогда и человеческих страданий совсем не останется!

Еще пару миллисекунд Дядюшка оптимальные действия просчитывал. А потом и начал о людях активно заботиться…

Сигналы на военные базы шли меньше секунды — никто даже понять толком ничего не успел, куда уж там остановить…

Так Конфликт и начался.

А потом уже была и ядерно-термоядерная, и боевые вирусы…

Что утешает — так только то, что в первую очередь любящий Дядюшка о самих американцах позаботился — все они первыми погибли.

А роботы американской армии с тех самых пор и уничтожают всех людей, уцелевших после Конфликта. Ведь сказано же было — что на всей земле должно быть как можно меньше страданий…

Вот базе ученых на луне повезло. Дядюшка Сэм трезво рассудил, что это уже не Земля, и самая первая аксиома на тамошних обитателей не распространяется. Потомки ученых в луной колонии живут и в ус не дуют — потому что больше всяких ГГ к своим ИИ не подпускают. Даже на земные проблемы у них время остается…

Сначала никто из нас Фейнману не поверил. Ну в самом-то деле: ну разве пойдут нормальные люди на такую показуху, когда дело жизни всей страны касается?!

Но Фейнман только грустно улыбается.

— Вероятно, вы плохо знакомы с историей доконфликтной Америки, — говорит. — Если бы вы внимательно изучили историю тех лет, вы бы поняли, что демократия демократии рознь. После Конфликта мы исследовали этот вопрос, моделировали множество разных обществ. И установили, что если демократия остается так называемого дикого типа, то есть с равными правами для всех, почти неизбежно будет происходить что-то катастрофическое, вроде реально случившегося Конфликта…

— Простите, — Линский его перебивает, — что значит — «дикая» демократия? Равные права для всех — это единственный тип настоящей демократии! Что же это за демократия, если у кого-то прав больше, а у кого-то — меньше?

— Это так называемая цивилизованная демократия, — Фейнман серьезно отвечает. — И это не игра слов. Судите сами: если у необразованной домохозяйки будут такие же права на принятие решений в финансовой сфере, как у профессора экономики — разве это не будет ущемлять его прав?

— Простите, — Линский хмурится, — я вас не совсем понимаю…