Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Морарджи сказал: «Я бы хотел выступить». Он сидел прямо рядом со мной. Ни я, ни он не догадывались, что это было начало длительной дружбы... Он сказал: «Мой первый вопрос: вы хозяин, а мы гости. При этом гости располагаются на полу, а хозяин восседает на высоком пьедестале. Что это за вежливость? Если бы вы собирались говорить речь, тогда понятно, что вам необходимо сидеть выше, чтобы люди могли хорошо видеть и слышать вас. Но здесь всего лишь двадцать человек и вы не произносите речи — так, простая болтовня, просто процедура знакомства перед тем, как начнется настоящая конференция».

Ачарья Тулси растерялся. Для истинно религиозного человека проще простого было бы при этом спуститься и попросить извинения: «Действительно, это наиглупейшая ошибка с моей стороны», но он даже не сдвинулся с места. Вместо этого он обратился к своему главному ученику, своему преемнику, Муни Натмалу: «Ответь на этот вопрос ты».

Муни Натмал нервничал еще больше — что сказать? Морарджи Десаи в то время был министром финансов Индии, именно поэтому его и пригласили. Они прилагали усилия по созданию университета джайнизма, и этот человек... Если бы он захотел, материальный вопрос был бы решенным. Муни Натмал сказал: «Это не проявление неуважения к гостям, это просто наша традиция — глава конфессии сидит на возвышении. Простой обычай, не более того. Мы никого не хотим оскорбить».

Морарджи был не тем человеком, которого удовлетворил бы этот ответ. Он сказал:

— Мы не ваши ученики, а вы не наш Мастер. Никто из этих двадцати человек не признавал вас своим Мастером или гуру. Можете восседать на каком хотите пьедестале среди своих учеников и последователей, но мы гости. И второе, вы провозглашаете себя революционным святым, тогда почему вы цепляетесь за обычаи и традиции, которые настолько бескультурны и нецивилизованны?

То, что он революционный святой, — было одним из заявлений самого Ачарьи Тулси.

В этот раз Натмал молчал, молчал также Ачарья Тулси, и гости начали чувствовать некоторое неудобство из-за такого не очень хорошего начала.

Я спросил Морарджи Десаи:

— Хотя это и не мое дело и я к этому не имею никакого отношения, но, исходя из ситуации, позвольте мне вам ответить? Просто чтобы начать разговор и чтобы эта встреча не закончилась так нелепо.

— Жду с нетерпением. Да, можете ответить.

Я сказал ему:

— Несколько моментов. Первый: вы здесь не один, здесь присутствуют еще девятнадцать человек. Никто не задал этого вопроса — почему только вы его задали? Мне он не пришел в голову.

Я спросил у остальных:

— Возник ли у вас тот же вопрос? Если нет, поднимите, пожалуйста, руки.

Все восемнадцать рук были подняты — этот вопрос никому не пришел в голову.

Тогда я сказал Морарджи:

— Вы единственный, кто почувствовал себя задетым. Должно быть, вы несете в себе какую-то рану, страдаете какой-то неполноценностью — это психологический случай. Вы видите здесь доктора Д. С. Котари — вы прекрасно его знаете, он председатель комиссии по ядерной энергетики Индии; вы знаете и других выдающихся людей — никого это не заботит. В чем же причина? Видите того ползущего по потолку паука? Он находится выше Ачарьи Тулси. Разве, просто находясь выше, ты становишься более великим? Но каким-то образом это вас ранит. Внутри вас есть рана, которую не исцелил даже пост министра финансов Индии. В один прекрасный день вы захотите стать премьер-министром.

Он очень разозлился:

— Вы называете меня душевнобольным?

— Совершенно верно. Почему тогда поднялись эти восемнадцать рук? Они поддержали меня, они говорят: «Что касается эго, этот человек кажется очень уязвимым и неустойчивым». Монах всего-навсего сидит выше вас, и вы уже ранены.

— Позвольте мне доказать, — сказал я. — Например, если Ачарья Тулси пригласит вас сесть рядом с ним на этот пьедестал... — А я должен сказать, что даже тогда Ачарья Тулси не пригласил его. — Если он пригласит вас и вы будете сидеть на пьедестале, зададите ли вы тот же вопрос — ради этих восемнадцати бедных душ, сидящих на земле? Возникнет ли у вас этот вопрос?

— Я никогда об этом не думал, — ответил он. — Возможно, вопрос не возникнет. Сотни раз на разных встречах и конференциях я сидел на высоком пьедестале, но этот вопрос не приходил мне в голову.

— Это показывает, что вопрос не в том, почему Ачарья Тулси сидит выше вас; вопрос в том, почему вы сидите ниже Ачарьи Тулси. Измените ваш вопрос на «Почему я сижу ниже, чем Ачарья Тулси?» — вот о чем вы должны были спросить. Это было бы более истинно. Вы проецируете свою болезнь на другого.