Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Я рассказывал вам, что богатейший в Индии человек, Джугал Кисоре Бирла, предлагал мне чистую чековую книжку, если бы я согласился в широком масштабе распространять индуизм по всему миру и создать в Индии движение, склоняющее правительство к принятию запрета на убой коров. Когда я отказался, он сказал: «Молодой человек, подумай дважды — от меня получают деньги Джавахарлал, Джайпракаш Нараян, Рам Манохар Лохиа, Ашок Мехта». Все это были высшие лидеры.

Он сказал: «Они получают от меня деньги ежемесячно — столько, сколько им нужно. Даже глава социалистической партии Индии Ашок Мехта, который против богатых, — даже он мой клиент. Я перечисляю деньги всем партийным лидерам, влиятельным людям; кто бы ни пришел к власти, он — мой человек. Пусть говорят что угодно, это не имеет значения, — я заставил их это делать».

В тот же наш разговор с Индирой, когда я посоветовал ей устранить Морарджи, я рассказал ей про Джайпракаша. Она была потрясена! Она не могла в это поверить, потому что она называла его «дядей»; он был практически брат Джавахарлалу. В течение многих лет он был секретарем Джавахарлала, у них были тесные отношения. И Индира выросла у него на глазах; когда она была маленьким ребенком, то называла его дядей.

Я сказал:

— Мне сказал это сам Джугал Кисоре, и я не думаю, что этот старик соврал. На самом деле, каким образом Джайпракаш поддерживает себя? Ведь он не состоит ни в какой партии, у него нет никакой группы поддержки; он отверг политику. Он не зарабатывает ни копейки. Как ему удается оплачивать двух секретарей, стенографа? На какие средства он постоянно летает на самолетах? Деньги должны поступать откуда-то, но очевидного источника у него нет. Мне кажется, что Джугал Кисоре не соврал.

Индира спросила об этом Джайпракаша:

— Это правда, что ты получаешь ежемесячное жалование от корпорации Бирлы?

И это настолько сильно его задело, что он решил, что не будет больше мириться с Индирой. Он охотно согласился стать партнером Морарджи Десаи и сплотил всех врагов Индиры — всегда так случается, что, находясь у власти, ты умудряешься нажить себе врагов. Но ключом был Джайпракаш. Морарджи никого не смог бы собрать — он не был способен, — но Джайпракаш мог.

Ему удалось свергнуть правительство и продемонстрировать свое последнее отречение: несмотря на то что он сверг правительство, он не собирался становиться премьер-министром. Он хотел доказать, что он выше Джавахарлала. Это было его единственным глубочайшим желанием: быть выше Джавахарлала. И он усадил в кресло премьер-министра Морарджи Десаи, просто чтобы заявить истории: «Некто пытался сделать меня премьером, но меня не интересует подобное премьерство, я сам могу создавать собственных премьеров». Все это был эгоизм.

Бывало, я проводил беседы в Патне, и, так как Джайпракаш жил там, его жена приходила посетить мои лекции. Я был в недоумении. Я спросил у своего хозяина:

— Жена приходит, но я никогда не видел Джайпракаша.

Он рассмеялся и сказал:

— Тот же вопрос я задавал Пракашвати, его жене. И вот что она ответила: «Он приходит, но сидит снаружи в машине и оттуда слушает. Ему не хватает мужества зайти вовнутрь и продемонстрировать людям, что он пришел послушать кого-то другого».

Эго так тонко и изворотливо. Политик болен из-за своего эго. И существует два пути: или ему удастся прикрыть свою рану, став президентом или премьер-министром. Он может прикрыть ее, но она продолжает существовать. Ты можешь обмануть весь мир, но разве ты сможешь обмануть себя? Тебе это известно. Рана здесь, ты просто замаскировал ее.

Мне вспомнилась странная история. Это случилось в Праяге, священном месте индусов, где встречаются три реки. Ты знаешь, в Индии вся страна используется как туалет; нет никаких ограничений: где можно справлять нужду, а где нет. Где ты нашел место, там и туалет.

Один брамин ранним утром собирался принять ванну, но перед этим отправился справить большую нужду. Возможно, он спешил или у него были проблемы с кишечником, но он просто забрался на гхат. Гхат

— это такой настил, на котором люди оставляют одежду и идут принимать ванну. Это было недопустимо, — никто бы не остановил его, но традицией не допускается испражняться на настил, куда люди складывают свою одежду.

Но у этого человека, должно быть, были какие-то проблемы. Мне это понятно, я не сомневаюсь в его намерениях — я никогда не сомневаюсь ни в чьих намерениях. Он наложил там кучу и, когда уже заканчивал, увидел приближающихся людей. Поэтому он просто прикрыл дерьмо цветами, которые принес для обряда поклонения. Что еще оставалось сделать?

Люди подошли и спросили:

— Что это?

— Шивалинга, — ответил он, — я поклоняюсь.