Опасные игры

И это был он – знак, который она так долго искала: чувство вины, смешанное с удивлением, промелькнуло на лице Фибса. Мэгги чувствовала, что так и будет, она была уверена в этом, но удовлетворение, которое нахлынуло на нее, было горьким. Сенатору было что терять, и Саут-Пойнт был в центре всего этого. Он ни за что не отдаст этот документ – даже ради Кайлы. Это вызывало у нее отвращение и ужас. Она чувствовала кислый спазм в глубине горла. Ее руки бессознательно сжались в кулаки, и ей пришлось заставить себя разжать их.

Родители Мэгги сделали бы все возможное, чтобы вернуть своих девочек домой целыми и невредимыми. Они заплатили бы любую цену. Ее отец отрубил бы себе руки, если бы требовался такой выкуп. Но этот человек, человек, который утверждал, что он вождь народа, любящий отец и муж, не пошевелит и пальцем, чтобы спасти собственную дочь. Ни за что, если это поставит под угрозу его репутацию.

Для таких людей, как он, в аду есть особое место. Он не заслуживал Кайлу. И она заслуживала гораздо большего, чем он.

Гнев внутри Мэгги клокотал расплавленной магмой, поднимаясь к поверхности ее кожи. Она пыталась дышать спокойно, подавляя назревающий взрыв. Ей нужно было сохранять спокойствие. Она должна сохранять спокойствие.

– А что насчет Саут-Пойнт Ойл? – спросил сенатор. Он явно старался казаться равнодушным, но капельки пота, выступившие на воротнике, и легкая дрожь в голосе говорили об обратном.

– Это нефтяная компания со штаб-квартирой в вашем штате, – сказал Джейк.

Сенатор пожал плечами.

– В Мэриленде много разных компаний. Вы же не думаете, что я слежу за каждой организацией, штаб-квартира которой находится у нас.

– Хватит врать, – процедила Мэгги сквозь зубы.

Стальной взгляд сенатора пронзил ее, пытаясь ослабить, но вместо этого он только разжег ее гнев. Она смотрела прямо на него свысока – ну, настолько свысока, насколько только могла, сидя. Она решительно уставилась на него, отказываясь моргать или отводить взгляд.

– Я не лгу, мисс Кинкейд, – сказал он.

Она хлопнула ладонями по его столу и вскочила со стула. Их лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Он вздрогнул от резкости ее движения, но быстро пришел в себя, ярость кипела на его лице.

Но она не боялась. Мэгги подпитывал гнев, который сенатор никогда не смог бы понять, ведь она больше заботилась о его ребенке, чем он сам. Она знала, что сейчас чувствует Кайла. Как она напугана. Как она думает, что отец делает все возможное, чтобы вернуть ее домой.

Но это было не так, сенатор только мешал ее спасти. И Мэгги этого не потерпит.

– Мне надоело, что вы пытаетесь прикрыть свою задницу вместо того, чтобы признаться в том, что сделали, – прошипела она прямо ему в лицо. – Это ваша дочь, продажный ублюдок! Ваш ребенок! Вы знаете, что она сейчас переживает? Вы вообще думали об этом? – ее голос повышался, дрожал. Ее запястья болели, веревка из воспоминаний затягивалась, впиваясь в кожу. – Кайла в темноте – одна, напуганная и бессильная. Она больна и знает, что с каждой минутой она все ближе к смерти. Она сидит где-то в ужасе, ожидая, что папа спасет ее. Она уверена, что вы придете за ней, что вы делаете все возможное, чтобы вернуть ее домой. Вы можете быть тем, кем она вас считает, тем, на кого она надеется, таким, каким вы ей нужны, – но вы этого не делаете! И не вздумайте кормить меня этой чепухой о национальной безопасности, сенатор. Вы плохой лжец – и еще худший отец.

Фибс встал так быстро, что задел рукавом стакан с карандашами, которые загремели по столу.

– Не смейте так со мной разговаривать, – прорычал он низким и угрожающим голосом. Его стальной взгляд сузился от ярости. – Если вам не нравится, как я решаю эту проблему, идите к черту. Убирайтесь с глаз долой.

Мэгги бесстрашно посмотрела ему прямо в глаза.

– Решаете проблему?! Вы не заслуживаете этой милой маленькой девочки, – сказала она. – Вы не заслуживаете, чтобы она вам доверяла, любила, называла «папой». Я выясню, что ты скрываешь, Фибс. Я раскопаю каждый грязный секрет и выложу их все. Я уничтожу вашу репутацию, если это будет означать возвращение Кайлы в целости и сохранности. Тот факт, что вы не делаете то же самое, означает, что вы недостойны называться человеком, – это делает вас подонком… это ставит вас в моем списке дерьма даже ниже похитителя. И вы даже не представляете, что я сделаю с ним.

Не говоря больше ни слова, Мэгги оттолкнулась от стола и вышла из комнаты через вестибюль и большие двойные двери в поздний полдень. Казалось странным замечать, как прекрасен был день, когда она была в такой ярости. Она почти ожидала увидеть грозовые тучи и молнии, как отражение ее настроения. Ток гудел под ее кожей.

Ей хотелось избить этого человека до полусмерти, но он вызвал бы охрану прежде, чем она успела бы нанести приличный удар, так что это никак не помогло бы делу.

Движение. Ей нужно было пройтись – сжечь хотя бы часть ярости, чтобы не вернуться в дом и не врезать сенатору Соединенных Штатов. Она зашагала, потирая запястья, и быстро пересекла лужайку.