Опасные игры

– С такими профессиями, как у нас, всегда будут неудачи, – тихо сказал он. – Люди будут умирать. Иногда это наша вина… иногда жизнь просто играет с нами, и, хотя мы все делали правильно, следовали всем правилам и попадали в правильные мишени, иногда люди все равно умирают. Всегда сложнее, когда это ребенок, я знаю. Поверь мне, я знаю. – Его голос дрогнул, и то напряжение, которым налились его мышцы, затронуло что-то глубоко внутри нее. Он знал, что такое боль.

Он понимал ее.

Какое это потрясающее чувство – обнажить себя, выложить все наружу и быть услышанной. Это было освобождением.

Исцелением.

– Я тоже совершал ошибки, – продолжал Джейк. – Огромные ошибки. Однажды я так сильно облажался, что хорошие люди… и даже дети погибли. И я должен нести это, так же как ты несешь Гретхен и Эрику. Такая тяжесть, она ломает нас, это правда. Но вот в чем секрет, милая: когда мы снова собираемся из обломков, мы становимся сильнее. Ты сильная, Мэгги. Черт, да ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю, а я был воспитан женой военного.

Она улыбнулась.

– Посмотри на себя, – сказал он, потрепав ее по щеке. Словно электрический разряд пробежал по всему ее телу, она ужасно хотела закрыть глаза, чтобы побороть это чувство, но не могла отвести от него взгляд. Он дотронулся до нее так, как будто хотел узнать ее целиком – и хорошее, и плохое, и прекрасное. – Ты потрясающая, – прошептал он, наклоняясь вперед и прижимая свои губы к ее.

Он поцеловал ее так, как целует женщину солдат, идущий на войну. Как будто она была его воздухом, и светом, и песней.

Она поцеловала его в ответ. Глубоко. Отчаянно. Безрассудно. Внезапно ей захотелось больше. Ее пальцы запутались в его волосах, наслаждаясь их шелковистостью. Все, о чем она могла думать, – это о том, чтобы между ними ничего не было: ее обнаженная кожа прижимается к его телу, его губы скользят вниз по ее шее, ключице, груди, животу. Все ниже и ниже, до самой ее сути.

Она не должна была этого делать. Она вела дело. Она должна была… – но что именно? Она не могла думать, когда губы Джейка были на ее губах, его вкус манил ее. Тепло, разливающееся внутри нее, было почти невыносимым.

Что еще оставалось делать? Ее наверняка уволили, хотя официально ее никогда и не нанимали. Сенатор сделает все, чтобы она и близко не подходила к этому делу. С ней было покончено.

Но кое-что она еще могла получить. И она этого хотела. Она хотела его. Она жаждала его с такой страстью, которая должна была бы испугать ее, но вместо этого – поглотила. Ей хотелось прижать Джейка к стене и вдоволь насытиться страстью. Принять предложенное им утешение. Почувствовать прощение, которое обещали его глаза.

Она приняла решение. Отстранившись от Джейка, она поднялась на ноги. Когда она протянула ему руку, в его глазах вспыхнул огонь.

Они должны были действовать быстро, но она могла это сделать. Она могла заполучить его.

– Ты уверена? – спросил он.

– Я уверена, – сказала она.

За зарослями деревьев к западу от розария находилась оранжерея – маленькое стеклянное здание с наклонными окнами и грубо сколоченными столами, на которых росли розы и орхидеи. Как только они оказались внутри, Джейк набросился на Мэгги, как голодающий на пищу. Его губы снова прижались к ее губам, руки скользнули под рубашку, прошлись по телу, сжали грудь. Его большой палец скользнул по соску через лифчик, от чего у нее перехватило дыхание.

– Боже, как ты прекрасна, – сказал он, крепко целуя ее. Быстрым движением пальцев он расстегнул пуговицы на ее блузке. Сбросив ее с плеч Мэгги, он на мгновение остановился и посмотрел на нее. Благоговение и предвкушение на его лице говорили о том, как она желанна. Его уверенные прикосновения, то, как легко он расстегнул крючки на ее лифчике, – все это возбуждало ее. Теплый воздух коснулся чувствительной кожи ее груди, и соски напряглись, жаждая прикосновения.

Ей тоже нужно было увидеть его. С лихорадочной поспешностью она взяла инициативу на себя, схватила его за плечи и прижала к стеклу. Он усмехнулся ее внезапному проявлению превосходства, его глаза просили ее продолжать.

Она сорвала с него рубашку. Его тело было подобно греческой статуе, широкое и прекрасно очерченное. Она не ошиблась насчет рельефного пресса. Мэгги легко провела кончиками пальцев по его животу и положила ладонь на грудь, покрытую густыми темными волосами. Она почувствовала, как его сердце колотится под кожей от ее прикосновения.

Это из-за нее оно билось так часто.

– Ты только взгляни на себя, – сказал он. – Боже, Мэгги. – Он поцеловал ее так, словно это было его единственным спасением. Обхватив ладонями ее груди, он провел губами по их нежным изгибам. Теплое прикосновение его губ к соскам заставило ее застонать, она задрожала, а ее ногти впились в его плечи. – Милая девочка, – прошептал он. – Такая красивая.