Опасные партнёры

– А когда они уезжали… Возможно, она выглядела встревоженной, подавленной?

– Вовсе нет! Она выглядела довольной, улыбалась.

Чччччёрт! Фак.

КРИСТИНА

Возвращаюсь в отель в час ночи, проскальзываю через лобби, как тень, завернувшись в плащ и палантин. На стойке администратора никого не видно, в холле пусто.

Поднимаюсь в номер и сразу падаю на кровать. Потом заставляю себя встать, бреду в ванную, чтобы помыть руки и лицо. В зеркале отражается несчастное существо с поплывшим макияжем. Глаза блестят от слёз.

Как Богдан мог так поступить со мной? Неужели в нём нет ни капли благородства?

О чём я… Он всё время вёл себя как последний хам. Вот и сейчас поступил в своей обычной манере. А я-то дура, растаяла от хорошего секса и задушевной беседы, от внимания, которое он проявил к моему ребёнку.

Мне так хотелось верить, что это всё по-настоящему! Но нет, всё это была сплошная фальшь.

Даже не раздеваясь, не снимая вечернего платья, чулок, падаю на кровать и… выключаюсь. Это был бесконечный и ужасный день. А когда прихожу в себя, на часах семь утра. События вчерашнего дня тут же наваливаются на меня, давят, душат. Воздуха не хватает, в груди жжёт, слёзы опять совсем близко.

Безумно хочется увидеть Марусю и поговорить с Леной, пожаловаться ей. Она бы нашла слова, чтобы меня успокоить. А дочка – это мой волшебный талисман. Один взгляд на неё, и я сразу становлюсь в сто раз сильнее, всё могу вынести, потому что мне есть для кого жить… Но сегодня суббота, Маше не надо в детсад, а Лене на работу, поэтому боюсь им звонить, а вдруг решили поспать подольше?

Снова надеваю плащ, заматываюсь палантином и выхожу из номера. Пойду на набережную, проветрюсь, посмотрю на море… Вдруг мне станет легче? Вдруг смогу привести в порядок мысли?

А когда возвращаюсь, вижу на крыльце отеля Богдана. Стоит, сунув руки в карманы куртки, смотрит, как я приближаюсь. Он мрачнее чёрной тучи. Вид у него такой, словно ему очень больно. Как будто ему только что загнали под рёбра металлический штырь.

Ничего себе! Подсунул меня инвестору, а теперь стоит с несчастными глазами. Это мне больно, а не ему! Из-за него я чувствую себя раздавленной, униженной. Он растоптал мои чувства.

– Вернулась? – почти не разжимая губ спрашивает Богдан. Горькая усмешка тенью пробегает по лицу. – Как ты? В порядке?

– Конечно, – точно так же горько усмехаюсь я в ответ и добавляю с ядовитым сарказмом: – Что со мной может случиться!

– Вилла понравилась?

Вот же урод, а? Сейчас скажет: но согласись, Крис, я в постели в тысячу раз лучше, чем этот хмырь, правда же?

– Может, ещё спросишь, понравился ли мне Гущин? – зло бросаю я.

Внутри всё кипит, в душе одна за другой обрываются тонкие струны. Не знаю, как это происходит, но я отвешиваю Богдану пощёчину. Бью изо всех сил – коротко и звонко. От неожиданности у него дёргается голова, а в глазах вспыхивает гнев. Богдан загораживает мне путь и хватает за руку. В глубине зрачков плещется ярость.

– Дай пройти, – вырываюсь, пытаюсь освободить запястье из горячего захвата.

– Кристина, постой…

– Отстань! Выпусти!

– Кристина… Прости меня. Прости, слышишь? Я виноват.

То, что Богдан извиняется, конечно, удивительно, он ведь самодовольный тип, который считает себя центром всей Вселенной. Но мне не нужны его извинения.

– Знаешь, я видеть тебя не хочу! Как только вернёмся домой, я сразу же напишу заявление по собственному желанию.

Наконец мне удаётся вырваться, и я бегу в холл, где уже появились люди. Не оборачиваюсь, но затылок и спину обжигает взгляд Богдана, я чётко это ощущаю…

БОГДАН

Одна-единственная мысль сверлит мозг: хочу убить Гущина. Ну, хотя бы надавать ему по роже и вывернуть пальцы из суставов.

Телефона у меня теперь нет, он погиб. Симку я уже заблокировал, а новую куплю только дома, здесь нет смысла её покупать. Поднимаюсь в свой номер и отправляю инвестору сообщение с планшета. Гущин отвечает быстро, он уже в одном из офисов.

Спустя двадцать минут пересекаю стеклянную приёмную, залитую утренним светом, на ходу бросаю секретарше: меня ждут. На столе перед инвестором лежит папка с нашим контрактом. Он удивлённо смотрит, как я к нему приближаюсь – от злости даже не хромаю, плевать на боль.

– Богдан, я подписал все бумаги, ты можешь их забрать. Думаю, мы…

Договорить Гущин не успевает, потому что я выдёргиваю его из-за стола, и через минуту мы уже дерёмся, как пацаны. Противник, несмотря на возраст, явно тренированный, половину моих ударов он гасит блоками. Но что-то, конечно, долетает до его мерзкой рожи. Я пару раз получаю прямо в больное плечо, которое мне разнесли полицейские, но от ярости даже не чувствую боли.

Через минуту в кабинет врываются охранники и оттаскивают меня от своего начальника. Я дёргаюсь, пытаюсь освободиться, но куда там, на мне висят три огромные гориллы. Они вопросительно смотрят на своего босса. Вижу, что я ему выгрузил нехило, Гущин мотает головой. Из рассечённой губы на белоснежный воротник рубашки капает кровь.

Инвестор достаёт бумажные салфетки вытирает лицо и усмехается разбитыми губами: