Опасный министр

Яр кладет руку мне на талию и притягивает к себе вплотную, а между нашими лицами держит палочку со скорпионами.

— Ну что, готова?

— Нет! — качаю головой.

Никольский приглядывается к скорпионам:

— Смотри, а они уже перестали дергать лапками.

Да он издевается!

— Ну же, давай. Моя девушка должна быть смелой.

Словосочетание «Моя девушка» приятно ласкает слух. Яр вопросительно выгибает бровь, мол, «готова?». Нет! Я ни черта не готова!

— Вместе, — повторяет.

Вместе… Да, я определенно хочу творить с ним сумасшедшие поступки вместе. Что-нибудь вроде прыгнуть вместе с парашютом.

Съесть вместе жареных скорпионов — это сумасшедший поступок?

— На счет три, — не дает мне больше сомневаться. — Раз. Два. Три.

И я делаю это вместе с ним. Крепко зажмуриваю глаза, склоняю голову к верхнему скорпиону и беру в рот.

Он хрустит. Жареный в масле и присыпанный солью, скорпиончик похож на чипсы. На самые обычные соленые чипсы из супермаркета возле дома. Я осторожно жую, смакуя вкус. Медленно расслабляюсь и открываю глаза.

— Видишь, все не так страшно.

Проглатываю. Да, все оказалось не так страшно.

— Еще? — кивает головой в сторону прилавка.

— Нет, — качаю головой и смеюсь.

Яр прижимает меня к себе. Вокруг снуют толпы туристов, гудят голоса на самых разных языках, раздаются звуки приготовления всей этой дичи, что тут на прилавках, а мы замерли в объятиях друг друга. Он отрывает меня от земли и медленно крутит в воздухе, а потом переплетает наши пальцы, чтобы продолжить путь дальше.

Мы заходим в сувенирные магазины, я покупаю разные мелочи для Ани, Яны и Паши. У нас в редакции принято привозить лакомства из командировок, поэтому беру килограмм китайских конфет. Надеюсь, они окажутся хотя бы съедобными.

После Ванфуцзина мы просто гуляем по Пекину. Особо не разбираем путь. Здесь в центре все шумит и светится, как в Москве. Город не спит. Я никогда не уезжала дальше Европы, и это очень необычное ощущение — находиться на другом конце земного шара.

Кажется, что здесь все должно быть иначе, чем в нашем европейском мире, но это не так. Местный колорит присутствует, но тем не менее Пекин — это обычный крупный мегаполис с множеством автомобилей, пробками на дорогах, толкучкой в метро и спешащими по тротуарам горожанами.

Я уже валюсь с ног и мечтаю поскорее оказаться в кровати, но Ярослав говорит, что остался последний пункт нашего маршрута. Мы снова спускаемся в метро и едем несколько станций с пересадкой. Выходим в обычном жилом районе с многоэтажными домами и идем по освещенной фонарями улице.

Яр останавливается у небольшого кафе с панорамными окнами, в которых виднеются посетители.

— Я больше не в состоянии есть, — хнычу.

— Надо!

— Это та самая забегаловка?

— Да. Последняя точка нашего маршрута. Пойдем.

И он уверенно тянет меня внутрь. Нас сажают за длинный прямоугольный стол у окна. Я даже не смотрю меню. Ярослав делает заказ, и через десять-пятнадцать минут наш стол заставляют огромным количеством блюд.

— Зачем так много? — удивляюсь.

— У китайцев все порции на компанию.

Утка по-пекински, несколько видов креветок, тофу, картофельная стружка, жареная в масле, какие-то салаты… Пробую всего по чуть-чуть. Креветки замечательные. Знаменитая утка по-пекински мне кажется сладковатой. Ярослав был прав, когда говорил, что это не самое вкусное блюдо у китайцев, хоть и самое известное. А вот от картофельной стружки я прихожу в полный восторг. Кажется, ее не сложно приготовить, и я решаю повторить это блюдо дома.

И да, это кафе — самая настоящая забегаловка с обшарпанной мебелью для местных жителей. Но здесь совершенно точно вкуснее, чем в пафосном ресторане, в котором мы обедали с Самойловой.

— У меня уже болит живот, а я не могу перестать есть эти прекрасные креветки, — хнычу.

— Они тебе в Москве сниться будут.

— Как ты нашел это место? Мне сложно представить, что нога российского чиновника может добровольно переступить порог китайской забегаловки.

— Мне это место показала одна местная жительница в мою самую первую поездку в Пекин. С тех пор я всегда сюда прихожу, когда бываю в Пекине.

Я прищуриваю глаза в подозрении.

— «Одна местная жительница», ты сказал?

— Да. Была у меня давно подруга-китаянка.

Ярослав забрасывает руку мне на плечи и притягивает к себе.

— Ревнуешь? — спрашивает на ухо.

Я молчу. В груди неприятно щемит от осознания того, что у Никольского была какая-то китаянка. За соседним столиком как раз сидят несколько местных девушек, я перевожу взгляд на них. В азиатках есть что-то свое особенное, я заметила, что у большинства из них длинные густые волосы, но…

Яр глухо смеется мне в шее. Ведет по ней носом и нежно целует.

— Она была подругой, — делает акцент на последнем слове. Его руки крепче смыкаются у меня на талии.

— Мне все равно, — стараюсь произнести, максимально безразлично.

— Да неужели?

Он продолжает идти дорожкой из поцелуев по моей коже. Я хочу отстраниться, но Ярослав не дает это сделать.

— И откуда же у тебя взялась подруга китаянка? — язвлю.

Снова смеется, при этом продолжая меня целовать. Прикосновения его губ уже разгоняют по телу приятные вибрации.