Читаем Опасный, опасный, очень опасный (сборник) полностью

В «столовой» нервно расхаживают из угла в угол мужчины, ожидающие результата женских переговоров. Здесь же и две МОНАХИНИ, которые по-прежнему сохраняют полный нейтралитет и не участвуют даже в разговорах. Наконец в столовой появляются женщины. Судя по выражению их лиц, переговоры с ПЫШКОЙ не имели успеха.


ГРАФИНЯ

(возбужденно)

Бесчувственная, черствая девица!..

К страданиям глухая, как бревно!..

Три дня уж заключенье наше длится,

А этой вертихвостке все равно!..


МАДАМ ЛАМАДОН

Она неприручаема, как кошка,

Не слушает советов – хоть убей!


МАДАМ ЛУАЗО

С ней говорят – она глядит в окошко

И уличных считает голубей!..


МАДАМ ЛАМАДОН

Глупа-а!.. Глупа от пяток до макушки!..

Глупа, как от мотыги черенок!..


МАДАМ ЛУАЗО

(хихикает)

Откуда ж быть уму у потаскушки?..

Весь ум, как говорится, между ног!..


КОРНЮДЕ

(не выдерживает)

Оставьте наконец ее в покое,

Вас невозможно слушать без стыда!..

Как можно говорить о ней такое,

Ведь это же…


(Мужчинам.)


Вмешайтесь, господа!..


Г-Н ЛУАЗО

(вздорно)

Подумаешь, какая незабудка —

Рукой не тронь, словечком не задень!..


Г-Н ЛАМАДОН

Она же рядовая проститутка,

Ей говорят такое каждый день!..


ГРАФ

(с презрением)

Велик ли труд – своих сограждан ради

Лечь с мужиком – пусть он и не француз!.


Г-Н ЛУАЗО

(подхватывает)

Подумаешь, какой позор для бляди,

Какое униженье и конфуз!..


КОРНЮДЕ

(терпеливо)

Она ко злу привычна, как к погоде.

И не свободна от житейских схем…

В одном ей отказать нельзя – в свободе,

Свободе выбирать – когда и с кем!..


МАДАМ ЛАМАДОН

(со вздохом)

Нам всем придет конец от этой шлюхи! —

Я это повторяла вам стократ.

Но вы к моим призывам были глухи,

И вот – извольте видеть! – результат!..


Г-Н ЛАМАДОН

(глядя на Корнюде)

Но выход есть. Притом блестящий выход.


МАДАМ ЛАМАДОН

Так в чем же этот выход?..


Г-Н ЛАМАДОН

В Корнюде!..


(Корнюде.)


Мы с Пышкою не справились, но вы хоть

Помочь нам не откажетесь в беде?..


КОРНЮДЕ

(с притворной серьезностью)

Когда б я мог – помог бы непременно,

Но, хоть мужчина я еще в соку, —

Боюсь, плохая Пышке я замена

И не придусь по вкусу пруссаку!..


Г-Н ЛАМАДОН

(понимает иронию)

Знать, выразился я неосторожно

И был не понят вами, Корнюде…

Вас с Пышкой перепутать невозможно,

Пусть даже и в полнейшей темноте!..


Нет, у меня другое предложенье,

Оно куда обычней и скромней:

Ведь Пышка к вам питает уваженье,

И вы могли б договориться с ней!..


КОРНЮДЕ

(твердо)

Согражданам отказывать непросто,

Но все-таки – прошу иметь в виду —

Ходатаем по этому вопросу

Я к Пышке не ходил и не пойду!


ГРАФ

(с энтузиазмом)

Взгляните, что во Франции творится!..

Трещит, шатаясь, трон!.. Поруган герб!..

А эта шлюха, видите ль, боится

Моральный причинить себе ущерб!..


Г-Н ЛАМАДОН

Французы на войне рискуют жизнью,

От пули не надеясь увильнуть,

А эта – за родимую Отчизну

И пальцем не желает шевельнуть!..


Г-Н ЛУАЗО

Ведь до чего упрямая, засранка!..

Легла бы с пруссаком – и горе с плеч!..

Ложилась с кем попало за три франка,

Так почему ж за Родину не лечь?!.


КОРНЮДЕ

Тут пышная риторика напрасна,

Хотя она и бьет из вас ключом.

Вы недовольны Пышкой – это ясно,

Но Родина-то, Родина при чем?..


ГРАФ

(с пафосом)

Нас с Родиною связывают узы

Сыновние. Они прочны весьма.

И если плачут где-нибудь французы,

То это плачет Франция сама!..


Г-Н ЛАМАДОН

В какой бы дальний край ни забрели мы,

В какой бы ни заплыли океан —

Мы с Родиной всегда неразделимы

И всюду вспоминаем наш Руан!


Г-Н ЛУАЗО

(сентиментально)

Как вспомнятся грудастые нормандки,

Так на сердце тоски ложится груз!..

Где мы ни будь – в России, на Ямайке…

Француз, ведь он и в Африке француз!.


КОРНЮДЕ

(ехидно)

Есть в ваших рассужденьях нота фальши.

Вы пребывать по Родине в тоске

Стараетесь от Родины подальше,

В уютном, безопасном далеке…


А было бы приличнее гораздо —

Коль сердце так уж просится домой —

По Родине рыдать не где-то в Глазго,

А прямо здесь, на Родине самой!..


Мужчины распетушились и, кажется, уже готовы отстаивать свою правоту врукопашную, но тут в спор вмешивается ГРАФИНЯ.


ГРАФИНЯ

(неодобрительно)

Сцепились, как дворовые мальчишки!..

А дело – ни туда и ни сюда!..


(Корнюде.)


Намерены ли вы подняться к Пышке?..


КОРНЮДЕ

(насмешливо)

И предложить ей сдаться?.. Никогда!..

Эпизод десятый

Снова стук в дверь. ПЫШКА уже готова чертыхнуться, но на пороге возникает… КОРНЮДЕ. Пышка удивлена и обрадована.


ПЫШКА

(растроганно)

Ах это вы?!. Какой вы молодчина!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия
Все в саду
Все в саду

Новый сборник «Все в саду» продолжает книжную серию, начатую журналом «СНОБ» в 2011 году совместно с издательством АСТ и «Редакцией Елены Шубиной». Сад как интимный портрет своих хозяев. Сад как попытка обрести рай на земле и испытать восхитительные мгновения сродни творчеству или зарождению новой жизни. Вместе с читателями мы пройдемся по историческим паркам и садам, заглянем во владения западных звезд и знаменитостей, прикоснемся к дачному быту наших соотечественников. Наконец, нам дано будет убедиться, что сад можно «считывать» еще и как сакральный текст. Ведь чеховский «Вишневый сад» – это не только главная пьеса русского театра, но еще и один из символов нашего приобщения к вечно цветущему саду мировому культуры. Как и все сборники серии, «Все в саду» щедро и красиво иллюстрированы редкими фотографиями, многие из которых публикуются впервые.

Александр Александрович Генис , Аркадий Викторович Ипполитов , Мария Константиновна Голованивская , Ольга Тобрелутс , Эдвард Олби

Драматургия / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия