Опавшие листья (Короб первый)

Вот, господа. Так оставим высокоумие и протянем руку другу нашему, доброму хранителю провинции, смелому хва-тателю воров (казенных) etc. etc. Настоящего литератора закрыла от нас действительно хлестаковская мантия столичного фельетониста и самоупоенного передовика, он же приват-доцент местного университета. Но "не ими свет кончается". Есть доброе и сильное и честное в литературе; есть (нужда) бесконечно в ней страдающее. Такой литератор - народный учитель, т. е. то же, что труженик сельской или городской школы.

И поклонимся ему... Не все цинично на Руси. И не все цинично в литературе.

* * *

Толстой искал "мученичества" и просился в Шлиссельбург посидеть рядом с Морозовым.

- Но какой же, ваше сиятельство, вы Морозов? - ответило правительство и велело его, напротив, охранять.

А между тем мученичество просилось ему в сумку: это - тряхнуть "популярностью", отказаться от быстрой раскупки книг и от "отзывов печати". Но что делать. Добчинскии залезает иногда даже в Сократа, а 50 коп. поп кладет в карман после того, как перед ним рыдала мученица, рассказывая долгую жизнь. И Т. положил свои 50 коп. (популярность) в карман.

* * *

Одна лошадь, да еще старая и неумная, везет телегу: а дюжина молодцов и молодух сидят в телеге и орут песни.

И песни то похабные, то заунывные. Что "весело на Руси" и что "Русь пропадает". И что все русских "обижают".

Когда замедляется, кричат на лошадь:

- Ну, вези, старуха.

И старуха опять вытягивает шею, и напрягаются жилы в пахах.

(мое отечество).

* * *

Теперь все дела русские, все отношения русские осложнились "евреем". Нет вопроса русской жизни, где "запятой" не стоял бы вопрос: "как справиться с евреем", "куда его девать", "как бы он не обиделся".

При Николае Павловиче этого всего в помине не было. Русь, может быть, не растет, но еврей во всяком случае растет.

* * *

Дешевые книги - это некультурность. Книги и должны быть дороги. Это не водка.

Книга должна отвертываться от всякого, кто при виде на цену ее сморщивается. "Проходи мимо" - должна сказать ему она и, кивнув в сторону "газетчика на углу", прибавить: "Бери их".

Книга вообще должна быть горда, самостоятельна и независима. Для этого она прежде всего д. быть дорога.

(за газетами утром).

* * *

Валят хлопья снега на моего друга, заваливают, до плеч, головы...

И замерзает он и гибнет.

А я стою возле и ничего не могу сделать.

("надо показать 3-му специалисту: мы не понимаем этих явлений. Это не наша, а другая какая-то болезнь". Крепилась. Пока не говорила, как замерзла. Изо обедом молчала. А после обеда она легла на кушетку и заплакала. "Всё болезни", "болезни". С этой стороны все было хорошо после леченья: и вдруг - опять худо".

(16 октября 1912г.).

* * *

Болит ли Б. о нас? Есть ли у Б. боль по человеке? Есть ли у Б. вообще боль: как по "свойствам бытия Б-жия" (по схоластике".

(еду за деньгами).

* * *

Все глуше голоса земли... И - не надо.

Только один слабый надтреснутый голосок всегда будет смешиваться с моими слезами.

И когда и он умолкнет для меня, я хочу быть слепым и глухим в себе самом, an und fur sich1.

(поздно ночью на даче и всегда).

P.S. К стр. 1-й: по поводу мысли о печатной литературе за три последние года, - об изменении тона и отчасти тем ее.

P.P.S. Место и обстановка "пришедшей мысли" везде указаны (абсолютно точно) ради опровержения фундаментальной идеи сенсуализма: "Nihil est in intellectu, quod non fuerat in sensu"2. Всю жизнь я, наоборот, наблюдал, что in intellectu происходящее находится в полном разрыве с quod fuerat in sensu. Что вообще жизнь души и течение ощущений, конечно, соприкасаются, отталкиваются, противодействуют друг другу, совпадают, текут параллельно: но лишь в некоторой части. На самом же деле жизнь души и имеет другое русло, свое самостоятельное, а, самое главное, - имеет другой исток, другой себе толчок.

Откуда же?

От Бога и рождения.

Несовпадение внутренней и внешней жизни, конечно, знает каждый в себе: но в конце концов с очень ранних лет (13-ти, 14-ти) у меня это несовпадение было до того разительно (и тягостно часто, а "служебно" и "работно" глубоко вредно и разрушительно), что я бывал в постоянном удивлении этому явлению (степени этого явления); и пища здесь "вообще все, что поражало и удивляло меня", как и что "нравится" или очень "не нравится", записал и это. Где против "природы вещей" (время и обстановка записей) нет изменения ни йоты.

Это умственно. Есть для этих записей обстановки и времени и моральный мотив, о котором когда-нибудь потом.

_____________________

1 Сам по себе и для себя (нем.).

2 Нет ничего в уме, чего бы не было раньше в ощущениях* (лат.).

КОММЕНТАРИИ

ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ

Короб первый

*...квартира на Коломенской. - В Петербурге по адресу: Коломенская, д. 33, кв. 21, семья Розанова жила с июня 1912 г. по август 1916 г.

* Смерть бабушки. - Имеется в виду Александра Адрияновна Руднева (урожд. Жданова, ок. 1826-1911), мать жены писателя, с которой, как и с будущей женой Варварой Дмитриевной, Розанов познакомился во время службы в Ельце.