Операция «Анастасия»

Ровно в пять, сдав на время Зайку под опеку соседской бабушки, которая охотно устраивала у себя дома маленький детский сад, Настя была уже в больнице.

В дверях маминой палаты ей попался дежурный врач. На его обычно непроницаемом усталом лице витала невнятная улыбка. Пригласив Настю отойти в сторонку, он неожиданно сообщил, что по результатам последних анализов, злокачественная опухоль, похоже, прекратила свой рост, а это определенно свидетельствовало, что появился шанс на излечение.

— Чуда я вам, конечно, не обещаю, — пояснил врач, — но при соответствующем лечении ваша мать вполне могла бы прожить еще несколько лет…

От радости у Насти едва не подкосились ноги. Пришлось даже попросить у сестры таблетку валидола. Кое-как оправившись и наспех выкурив сигарету, Настя с лучезарной улыбкой осторожно вошла в мамину палату.

Даже на первый взгляд Наталья Васильевна выглядела несколько лучше, чем накануне. Очевидно, положительный результат анализов прибавил ей сил для борьбы с болезнью.

— Мамочка… — выдохнула Настя и, опустившись на край маминой постели, принялась исступленно целовать Наталью Васильевну. — Все будет хорошо… Я знаю… Я верю…

Радостное известие окрылило их обеих. Вскоре они уже мирно беседовали о насущных домашних делах, обсуждали перспективы давно назревшего ремонта в квартире Натальи Васильевны на «Измайловском парке», необходимость покупки какой-нибудь новой мебели. Втайне Настя решила сделать к возвращению матери подарок: купить ей вместо старенького «Садко» новый цветной телевизор. Ну сколько можно видеть мир черно-белым?!

О Настиных семейных делах они, как повелось, даже не заговаривали. Хотя Настя чувствовала всей душой, что мама очень за нее переживает. Но в конце концов она уже не маленькая и в состоянии самостоятельно решать свои проблемы…

Наконец-то Настя хотя бы отчасти избавилась от невыносимого чувства одиночества. Если мама действительно скоро поправится, а в этом Настя уже не сомневалась, у нее снова появится человек, которому она смело сможет раскрыть самые сокровенные тайны своей души. Быть может, даже рассказать о пугающих событиях последнего времени. Рассказать все, с самого начала.

Одна мысль об этом прибавила Насте сил и улучшила ее настроение. Она ни в чем не виновата, не совершала ничего преступного. Значит, совесть ее чиста и бояться ей нечего. Конечно, то, что наговорили ей незваные инквизиторы, по-прежнему изрядно отравляло Насте жизнь, но с помощью мамы она непременно со всем этим благополучно справится.

Выйдя из больницы, Настя поняла, что просто не в силах поехать домой, в мужнину квартиру, которая в одночасье стала ей чужой. К тому же интуиция подсказывала ей, что Константина еще нет дома. Очевидно, в его жизни случилось что-то очень, очень серьезное, к чему она не имеет и не хочет иметь никакого отношения. Однако на всякий случай Настя все же позвонила на Коломенскую из телефона-автомата. Долгие безответные гудки подтвердили ее предположение.

Розово-синий, неумолимо опускался вечер. Куда ей пойти? Может быть, стоит навестить одну из ближайших подруг? Но немного поразмыслив, Настя поняла, что пустопорожние разговоры не спасут ее от одиночества. А о том, чтобы поверить кому-то другому свои сомнения и страхи — она по-прежнему даже не помышляла. Это было бы бесполезно для нее самой, опасно для совершенно постороннего человека.

Отправившись из больницы пешком, Настя вскоре оказалась возле Ваганьковского кладбища. Внезапно какое-то шестое чувство буквально за руку потянуло ее в здешнюю церковь. Это было именно то, что ей сейчас нужно! И хоть Настя не считала себя подлинно верующей, она поняла, что помолиться о выздоровлении матери теперь просто обязана.

В полутемном многолюдном приделе с доносившимся из глубины храма ангельским церковным пением ее вновь охватило любовное чувство сопричастности к древнему таинству общения с Богом, к его красоте и благости.

Она купила свечку, самую дорогую. И осторожно прошла сквозь сосредоточенную толпу молящихся в глубине храма. Служба была в разгаре. Высоким голосом восклицал священник в праздничном облачении. Из глубины алтаря вторил ему низкий голос дьякона. Зыбко дрожали в полутьме ласковые огоньки многочисленных свечей. Вглядывались в душу прихожан старинные потемневшие образа в золотых ризах. Икон было слишком много. Перед которой же из них надо молиться о выздоровлении? И как молиться? Ведь Настя знала наизусть лишь «Отче наш» да «Богородице Дево»…

Стараясь не привлекать к себе внимания, она огляделась вокруг и тотчас приметила молившуюся в уголке смиренную благообразную старушку. Неслышно подошла и, улучив момент, просительно прошептала ей на ухо:

— Бабушка, милая, простите, Христа ради…

Выслушав ее просьбу, старушка беспокойно округлила покрасневшие выплаканные глаза и сморщенными старческими пальцами с нежностью взяла Настю за руку.

— Скажи, деточка, а кто у тебя занедужил-то? — прошептала она.

— Мама… — чуть слышно произнесла Настя, опуская дрожащие ресницы.

— Батюшки святы! — всполошилась старушка. — Вот горе-то какое.