Операция «Артефакт»

Через несколько минут мы спустились во внутренний двор, где нас уже ждала большая чёрная легковая машина с плотными занавесками на окнах. Сама дорога заняла не более десяти минут. Когда мы подъехали к парадному подъезду Генштаба, я увидел, что от машины до крыльца выстроилось оцепление из вооружённых солдат, стоящих спиной к проходу. «Да! – подумал я. – Ну и дела. Видно, сильно они меня боятся, коль приняли такие меры предосторожности».

На ступеньках нас поджидал адъютант в чине полковника, который препроводил нас на второй этаж в кабинет своего начальника.

Из-за рабочего стола нам навстречу вышел высокий статный мужчина в звании генерал-полковника. Он подошёл к нам вплотную и хотел уже протянуть мне руку для рукопожатия, но его движение было немедленно прервано резким окриком Эйтингона.

– Товарищ генерал! Я вас предупреждал, никаких телесных контактов с этим человеком!

Генерал смутился, отошёл на несколько шагов назад, по нему было видно, что такая бесцеремонность со стороны Эйтингона ему неприятна.

Эйтингон же, напротив, не обращая никакого внимания на генерала, начал распоряжаться в его кабинете, как у себя дома. Он подвёл меня к стене, на которой висели обратной стороной три карты и, указав на них, сказал:

– Это то, о чём мы с вами недавно говорили. Вы можете подходить к этим картам, можете их трогать, щупать, водить над ними руками и делать другие свои манипуляции, но переворачивать и смотреть на то, что на них изображено, вам запрещается. Приступайте.

Карты висели высоко, поэтому я попросил разрешения воспользоваться одним из стульев, стоящим за большим и длинным столом. Получив разрешение, я поднялся к первой крайней карте, приложил к ней свою ладонь и стал ждать, когда появится тот божественный огонёк озарения, при помощи которого я смогу увидеть грядущее.

Но вот преграда между этим и мистическим миром стала размываться, и я увидел пылающий город, разрывы бомб и «ручейки» трассирующих пуль, реку, полную трупов. Спустя мгновение я уже видел город, заполненный немецкими войсками с висящими на улицах красными полотнищами со свастикой…

Перейдя к следующей карте, я почувствовал лёгкое жжение на подушечках пальцев. У меня создалось впечатление, что температура этой карты значительно отличается от остальных, и дабы убедиться в этом, я поменял руку.

– Что-нибудь не так, Архип Захарович? – участливо спросил меня Эйтингон, но я ему не ответил.

Карта действительно излучала тепло, которое, наверное, никто, кроме меня, в этой комнате не замечал. Я видел горящую Волгу, разрушенный до основания город, рукопашные бои на улицах и дикие лица дерущихся как с одной, так и с другой стороны. Много, много снега в полях и целые горы трупов немецких солдат, лежащих на снежной целине. Радостные лица жителей города и измождённое лицо худого немецкого генерала, подписывающего какой-то документ.

…Третья карта была холодна, она не вызывала у меня никаких эмоций и видений. Она представлялась мне просто висящим куском ткани, который к происходящему не имел никакого отношения.

Закончив осмотр, я повернулся к присутствующим, чтобы огласить своё заключение:

– Я думаю, что вариант, представленный на средней карте, должен привести к победе наших войск, но он связан с большими потерями. Самым главным критерием битвы будет то, что нашим войскам нельзя ни при каких условиях уходить с правого берега Волги. Вы поняли меня? Ни при каких условиях! Нельзя войскам покидать город. Это будет смерти подобно. Потому что именно такой вариант операции изображён на первой карте. А это, в свою очередь, приведёт к неоправданным жертвам и поражению. Третья карта не имеет никакого отношения к предстоящим событиям. Вы, Наум Исаакович, наверное, в очередной раз, решили проверить меня? – задал я вопрос Эйтингону, который, услышав мои слова, смутился.

А у генерала, наоборот, на лице появилась улыбка, подтверждающая его внутреннюю уверенность в правильности принятого им решения в выборе направления главного удара в битве за Сталинград.

– Да, но мы ещё не закончили, – прервал меня Эйтингон. – Разложите на столе папки, соответствующие данным картам.

Данное задание показалось мне пустяковым, и через минуту каждая папка лежала напротив своей карты.

– Я не знаю, как будут развиваться события дальше, – взял слово генерал, – но мне очень хотелось бы встретиться с вами снова, когда всё закончится, для того, чтобы обсудить ваше сегодняшнее заключение. Жалко, что нет времени пообщаться с вами больше, поскольку у меня к вам есть ещё много вопросов. Надеюсь, в будущем увидеть вас снова.

И, не обращая внимания на стоящего подле меня Эйтингона, он протянул мне руку для рукопожатия, которую я стремительно пожал.

– Я думаю, что с «Ураном» у вас всё получится, – произнёс я на прощание генералу, который глядел на меня удивлёнными глазами.

– А я вас предупреждал, Александр Михайлович! – назидательным тоном проговорил Наум Исаакович, – Вот так-то, товарищ генерал-полковник, а вы не хотели верить во всё это.