Операция «Эпсилон»

Приказ о повышении боевой готовности привёл в движение армию и некоторые гражданские службы Российской Федерации. Из боксов выезжали огромные тягачи с баллистическими ракетами, вводились или активировались полётные программы. Сотни расчётов войск противоракетной обороны готовили к использованию боевые комплексы, тысячи людей наносили метки на карты, занимались прокладкой маршрутов, нацеливали оружейные системы. Офицеры свободных смен получали вызовы из своих подразделений.

Вероятно, в эти мгновения Премьер-министр связывался с руководством США, то же делали дипломаты и военные, пытаясь остановить надвигающуюся беду и убеждая «партнёров» в том, что у России нет намерения наносить ракетный удар по Штатам, по Европе. Разве можно ещё чем-то объяснить промедление с принятием ответных мер? От момента обнаружения признаков атаки на Россию до команды «принять меры к защите от нападения и начать атаку средствами первого контрудара» прошло несколько минут, а с начала атаки на самолёт президента Российской федерации и до объявления всеобщей тревоги минуло почти десять минут!

Московское время: 2:28.

Вот он – сигнал «Воздушная тревога». На стене вспыхнул плафон с этой надписью, красными буквами на матовом пластике. Те же слова замигали на всех мониторах, в верхней части экрана на фоне красной узкой полосы. Под потолком динамик зашёлся прерывистым сигналом зуммера, а монотонный женский голос повторял два слова: «Воздушная тревога. Воздушная тревога. Воздушная тревога»…

Мацкевич, только что прибежавший на пост, раскрыл рот от изумления и растерянности.

– Учебная?.. нет?.. не учебная?.. что это? – однотонно, слабым голосом спрашивал он и водил рассеянным взглядом по мониторам.

Команду «Воздушная тревога» и вой сирен слышали сейчас люди по всей России: в воинских частях, в заводских цехах, на палубах речных теплоходов… на вокзалах и в вагонах поездов, в холлах гостиниц и в больничных палатах, в родильных домах и в полицейских участках, в торговых центрах и на животноводческих фермах. С началом тревоги были повёрнуты ключи на пультах пусковых установок, начали открываться крышки ракетных шахт. Из них вот-вот должны взлететь огромные огнедышащие цилиндры, чтобы сжечь землю коварного врага…

Но инициатива была упущена. Столкнулись два самых обычных и извечных обстоятельства: как всегда, враг оказался коварен, а Россия – не готова к нападению, не веря в возможность такого вероломства.

Калинин катнул кресло к монитору, показывающему сообщения телетайпа. Это своеобразный месенджер сисадминов и дежурных операторов сотен коммуникационных пунктов, раскинутых по всей России и на зарубежных базах. Сообщения в нём были общедоступными, отправитель всегда обозначался постоянным индексом. Подполковник прочёл фразу: «На запрос не отвечает. Очевидно, было применено средство лучевого или волнового поражения. Ракетных пусков не зафиксировано, как наблюдением с самих бортов, так и другими мониторами». Калинин подумал, что речь идёт о президентском самолёте.

Продолжали поступать сообщения о потерях в орбитальной группировке: сразу несколько спутников на низкой орбите в заполярной области вышли из строя; вслед за этим прекратили передачу данных телеметрии и наблюдений полдюжины аппаратов над Тихим океаном вблизи территорий Японии и Китая. Прошло сообщение о потере связи с двумя дежурными стратегическими бомбардировщиками в нескольких сотнях километров от Аляски, ещё два исчезли недалеко от Исландии.

– Денис Михайлович, они что, напали на нас? – нащупывал грани реальности Мацкевич.

Он не моргая водил глазами по мониторам, челюсть его отвисла, рука застыла над мышью.

– Что, сам не видишь? – огрызаясь, Калинин отмахнулся, слегка зацепив руку Мацкевича.

Между тем пошли к целям российские межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования. Стартовали снаряды первой очереди из пусковых шахт Красноярской и Оренбургской дивизий. Большей частью это были доживающие свой век, но по-прежнему грозные, с мощными термоядерными зарядами, ракеты Р-36М2 «Воевода». Оставили подземные стартовые позиции в Саратовской и Калужской областях УР-100НУ. И эти ракеты тоже доживали свои последние дни, но внезапно дождались звёздного часа – до шести боевых блоков, и каждый нёс плазменно-радиоактивный эквивалент миллиона тонн толовой взрывчатки. Покинули навсегда родную – ивановскую, свердловскую, тверскую и опять же саратовскую – землю реактивные агрегаты РТ-2ПМ «Тополь», моноблочные, пятисотпятидесятикилотонные… последние несколько десятков которых вот-вот должны были сменить на боевом посту современные «Ярсы».