Операция «Эпсилон»

– Да на пляже или в пустыне, или в горах, четыре-пять микрозивертов – обычное дело. Просто в нашем городе и в области такой низкий фон. А повышенный фон радиации даже полезен для организма. Отбраковываются всякие дефектные клетки… ну, в которых рак может развиваться или иммунитет снижен.

– … (однако), может, отправим америкосам благодарственную телеграмму? Они же в целях профилактики по нам … (лупанули).

Рахматуллин спокойно пояснил:

– Не всё так просто. Надо знать конкретные условия в конкретном месте в конкретное время. Радиация – это не только фон. И она бывает разная: альфа, бета, гамма… Если сюда несёт облако, то в нём много радиоактивных частиц. В воздухе. Попадёт такая частица в лёгкие или в желудок, и может развиться болезнь. Вот для этого и нужен противогаз или респиратор. А сам фон… Тысяча микрозиверт – это один миллизиверт. А когда ты делаешь флюорографию, то это, по-моему, ноль три… ноль четыре миллизиверта. Годовая безопасная доза – примерно три-четыре миллизиверта. Доза – она накапливается, конечно, но если не постоянно высокий уровень, то организм восстанавливается. Есть кратковременное облучение, оно до полузиверта в час не опасно, а это… пятьсот тысяч микрозивертов. Так что сейчас – мизер. Умножь пятьсот тысяч на ноль сорок два – вот столько часов…

– Почему умножить? Разделить.

– Не важно. Где-нибудь в Анталии ноль сорок два – это вообще ниже нормы.

– Да, хрен поймёшь, – обронил Артём.

Подсвечивая путь фонариком в мобильнике, они дошли до помещения, где был устроен туалет. Здесь стояла очередь человек в двадцать, в основном пожилые люди и женщины с детьми. Из-за духоты все обмахивались чем-либо и старались сидеть, поэтому, чтобы переждать очередь в туалет, многие принесли с собой стулья и табуреты, большей частью раскладные.

– Так что, считаешь, мы можем без особого риска выйти отсюда и попробовать добраться до наших? – полушёпотом задал вопрос Артём.

– При таком фоне риска нет. Главное – чтобы облако не накрыло. В нём фон подскочит реально до опасного, и можно дозу хватануть. Даже через кожу.

– Слушай, так лучше прямо сейчас рвануть?

– А если они по центру долбанули? Мы там не пройдём. Надо дальше от эпицентра держаться. Значит, придётся делать крюк, а это лишнее время для получения повышенной дозы.

– Если по центру ударили или поблизости, то да…

– Я поэтому и не хочу спешить. Надо узнать, куда попали ракеты. Если наши будут так же в подвале сидеть сутки или двое, то нам спешить нет смысла.

– Ага. Наши сейчас тоже в каком-нибудь подвале. А может, и в нормальном убежище, в метро. Глядишь, и мобильники заработают.

– Давай подождём. У этого, старшего, есть рация. Попросим его связаться с военными или, может быть, какую-то волну он поймает, где оповещение идёт. Должны же они как-то сообщать, куда ударили, где эпицентры.

– Ну да… по идее, должны.

– Поэтому давай немного подождём, узнаем побольше, а потом – решим.

В очереди пришлось простоять примерно полчаса. За это время она приросла вдвое и в народе даже загуляла идея составлять списки или ходить в сортир по расписанию. Кто-то из пожилых женщин вообще высказал мысль, чтобы мужчины справляли нужду на улице, но молодым сидельцам подвала идея показалась возмутительно бесчеловечной. О том, что нынешний уровень не несёт серьёзной опасности, кажется, никто не знал, либо люди не хотели верить.

Туалет представлял собой такое же помещение, как и прочие, лишь завешенное на входе старым ковром. На наскоро сколоченном деревянном подиуме возвышался унитаз, его слив уходил в промывочный раструб канализационного лежака, на бачке чернела свежая надпись битумной краской: «Не опираться!». Запах здесь стоял такой, что организм сам стремился поскорее избавиться от продуктов жизнедеятельности, дабы покинуть это смрадное помещение. Запах, кстати, уже начал проникать в коридор.

Рахматуллин, поймал себя на том, что старается вдыхать реже, и подумал: «Что-же будет, когда вода останется только для питья?»

Возвратившись в комнату, Ильяс и Артём узнали от Ольги Степановны, что совещание у коменданта закончилось, медики получили антирадиационные препараты, по количеству людей на их попечении. Ещё женщина сказала, что несколько человек сейчас привезут и подключат генератор, чтобы осветить подвал. Люди беспокоились о продуктах, хранящихся в их холодильниках, говорили о повышенном радиационном фоне, о том, что кто-то сильно поранился в темноте.

Ильяс слушал эти разговоры несколько минут, глядя в полумрак, потом закрыл глаза. «Где они сейчас? – подумал он о семье. – Так же где-то сидят: в духоте, в темноте, в тесноте? Надеются на меня. Жалеют, что меня нет рядом». Затем он вспомнил о Дамире, как тот упал, а потом охранники его затаскивали в банк. Они не оставили его лежать на улице, значит, он жив? Это произошло в трёхстах метрах отсюда всего лишь час назад. Родной «форд» мчится в сторону Казани…