Операция «Яростный полдень»

Выслушав эту тираду, советский вождь подошел к столу и с каким-то особенным ожесточением принялся набивать свою трубку.

– Вы полагаете, что уравновешивая наших товарищей наиболее прилично выглядящими несоциалистическими элементами, вы устраняете возможность левых перегибов? – спросил он. – Но не случится ли при этом так, что перегиб произойдет вправо – и страна, только что отвоеванная нами у буржуев, вернется в лоно мирового капитализма?

Сергей Иванов на это ответил:

– Американцы, когда восстанавливали германскую государственность в западных оккупационных зонах, заставили руководство новорожденной Федеративной Республики Германия подписать секретный договор – так называемый канцлер-акт – в котором описывались пределы немецкого суверенитета на сто и более лет. Это компонент системы защиты интересов Советского Союза, так сказать, на государственном уровне. Такой договор о пределах суверенитета должен действовать без различия того, какая политическая фракция – левая или правая – победила в данный момент на выборах. В нашем прошлом в ФРГ социал-демократы плясали под американскую дудку ничуть не менее бодро, чем правые консерваторы. Второй уровень защиты должен быть чисто партийным. Коминтерн, который вы, слава Марксу, Энгельсу и Ленину, еще не распустили, должен следить, чтобы его подопечные не впадали ни в правый, ни в левый уклон, а их вожди не пытались построить для себя систему личной власти. Третий уровень – это двухпартийная политическая система и тайный договор между двумя партиями о том, как широко может колебаться государственная политика, чтобы не навредить национальным интересам, потому что при уклоне вправо будет задействован пункт «один», а при уклоне влево – пункт «два». На начало двадцать первого века любая попытка построить однопартийную систему приводила к тому, что фракционная политическая борьба переносилась внутрь партии власти. И там, в тихом партийном омуте, водятся самые жирные черти: Тито, уже известный вам Ракоши, Дубчек, Чаушеску, Горбачев с Ельциным, наконец. Видели бы вы, сколько всякой сволочи повылезало из недр КПСС на переломе между восьмидесятыми и девяностыми годами. И, как правило, это были отнюдь не рядовые коммунисты, а партийные идеологи, секретари обкомов и горкомов… Всем «хороши» американцы, но их двухпартийная система, после гражданской войны связанная внутренним консенсусом, более ста лет удерживала их истеблишмент от разложения. И только в результате четверти века внешней непререкаемой гегемонии параллельно начали интеллектуально проседать обе их партии…

– То, что вы сейчас сказали, – произнес Сталин, чиркая спичкой, – есть подтверждение гегелевского тезиса о единстве и борьбе противоположностей. Мы этот момент прежде как-то упускали, считая, что достаточно победить, а дальше все устроится само собой. Как теперь видно, не устроится. Что касается ваших отсылок к американскому опыту, то должен сказать, что учиться у врага можно и даже нужно. Единственное, для чего сейчас нет ни почвы, ни оснований, так это для установления двухпартийной системы в СССР. Попытка сосуществования в рамках советской власти большевиков и левых эсеров продлилась недолго и закончилась весьма печально.

– Процесс деградации советской элиты, – задумчиво сказал Сергей Иванов, – которую не сумел удержать в тонусе даже внешний враг – это вопрос особый, я бы даже сказал, первоочередной. Если опять, как и в нашем прошлом, разложение охватит центр системы социализма, то заботы по стабилизации ее периферии сразу потеряют всякий смысл. Но вы совершенно правы в том, что для введения двухпартийности в СССР никаких оснований нет. Эту развилку, в отличие от стран будущих народных демократий, вы прошли еще двадцать лет назад. Единственное, что приходит на ум – активнее продвигать по партийно-государственной лестнице людей дела: конструкторов, организаторов производств и успешных военачальников, отсекая от карьеры тех, кто способен лишь разговаривать идеологически выверенными лозунгами.