Операция «Яростный полдень»

– Вы же не собираетесь в знак дружбы отдавать полякам Всходние Кресы? – пожал плечами Сергей Иванов, – да и польская дружба – явление весьма скоропортящееся. Сколько гиену Европы ни корми, она все равно будет смотреть на Лондон и Париж. Такова особенность польской натуры. Вы же уже включили Финляндию непосредственно в состав СССР только на том основании, что когда-то она входила в состав Российской империи, вот и с Польшей нужно поступить аналогичным образом. Просоветски настроенным полякам включение Польши в состав СССР на правах союзной республики польстит, показав, что их не считают чужаками и не отгораживаются от них забором границ, а для прояснения мыслей всех остальных существует товарищ Берия и возглавляемое им ведомство…

– Мы подумаем над вашим предложением, – сказал Сталин, – и примем окончательное решение, взвесив все про и контра. А теперь, товарищ Василевский, доложите, как обстоят дела в полосе Первого Белорусского и Прибалтийского фронтов. Ведь чтобы привести немцев в состояние полного отчаяния, будет необходимо еще не раз и не два делать им невыносимо больно.

– Севернее Варшавы, в полосе Первого Белорусского фронта, заканчивается сосредоточение перебрасываемых из-плод Барановичей мехкорпусов Кравченко и Богданова, – сказал Василевский, – а мехкорпуса Лизюкова и Ротмистрова уже завершили сосредоточение в полосе Прибалтийского фронта генерала Говорова. Замысел операции «Румянцев» предусматривает лобовое вторжение мехкорпуса Ротмистрова в Восточную Пруссию со стороны территории советской Литвы, наступление мехкорпуса Лизюкова от Августова на Эльблонг, с одновременным ударом Первого Белорусского фронта в обход мазурских болот и выходом через Торн и Бромберг в глубокий тыл восточно-прусской группировки в районе Данцига. Генштаб предлагает начать наступательные операции в Восточной Пруссии и Польше в период с пятнадцатого по двадцатое августа, сразу после завершения наступления в Венгрии и соответственно после ликвидации последних остатков частей группы армий «Центр», окруженных восточнее Минска…

– И сколько вы еще будете возиться с этими немецкими окруженцами? – немного раздраженно спросил Сталин. – Вы думаете, нам не докладывают, какой бардак творится в войсках, занимающихся истреблением окруженной вражеской группировки? Бедные нэмцы тычутся туда-сюда, нападают на наши тылы и штабы, а вы все никак не можете их успокоить. Разгромить и окружить у вас самостоятельно еще кое-как получается, а вот ликвидировать котлы – пока нет. Когда подобным делом занимались наши потомки из экспедиционного корпуса, все проходило значительно организованней и, я бы даже сказал, цивилизованней. А тут у вас в тылу цыганский табор на колесах, а вы с ним никак не можете справиться…

– Организованное сопротивление окруженных частей, товарищ Сталин, уже сломлено, – возразил Василевский. – Последний выход на связь немецких частей из котла отмечался три дня назад. В настоящий момент последние еще не сдавшиеся окруженцы представляют собой мелкие группы по три-пять тысяч человек, обремененные большим количеством раненых и почти без патронов. Еще несколько дней – и армейскую операцию под Минском можно заканчивать, передавая функции по зачистке местности истребительным отрядам НКВД.

– Ну хорошо, товарищ Василевский, – сказал Сталин, откладывая в пепельницу погасшую трубку, – мы даем вам на завершение этой работы еще неделю. Но к тому моменту, как наша армия начнет решающее наступление в Польше, в Москве необходимо провести парад военнопленных, по образцу того, который прошел в другой истории в августе сорок четвертого года. Скольких немцев вы уже успели взять в плен за это время?

– Всего группы армий «Центр» и «Север» включали в себя примерно семьсот тысяч солдат и офицеров, – сказал Василевский. – Сто тысяч сидят в Курземском котле, еще примерно столько же мелкими группами через территории Прибалтики сумели уйти в Восточную Пруссию. Сто пятьдесят тысяч нам удалось пленить, еще тридцать тысяч пока бродят по лесам, остальные предположительно погибли. Наши похоронные команды пока захоронили не более тридцати тысяч немцев, и эта работа осложняется тем, что их трупы разбросаны на огромной территории, и зачастую там, где годами не ступала нога человека.

– Очень хорошо! – повеселев, кивнул вождь. – Отдайте распоряжение грузить всех, кого удалось взять в плен, в эшелоны и отправлять в Москву. Будем оттаптывать Гитлеру его любимую больную мозоль, показывая всему миру большое количество битых нами белокурых юберменшей. И вот когда мы выкинем немецкую армию еще и с территории Польши, то придет время ставить в этой истории точку. Не так ли, товарищ Иванов?