Операция «Престол»

Несмотря на свой преклонный возраст, он представлял интерес для многих разведок мира, представтиелей которых в Иране всегда хватало.

Как профессиональный разведчик, прекрасно знавший Восток, и как уважаемый человек среди эмигрантов он был незаменим.

Выгорницкий поддерживал контакты с генералом В. В. Бискупским — начальником Управления делами российской эмиграции в Берлине.

— В конце тридцатых годов, — закончил свой рассказ Грязнов, — наш отдел по сути дела прекратил свою деятельность. Но с начала войны к нему снова стал проявлять повышенный интерес абвер. Что же касается самих эмигрантов, то у нас произошло то же самое, что и везде, и многие встали на позиции русских патриотов, порвав все отношения с немцами. Я понимаю всю условность немецкого «освобождения», и, тем не менее, не могу сидить и ничего не делать! Именно поэтому я хотел бы наладить с вами отношения…

— А почему со мной? — удивился Алексей. — Я самый рядовой участник движения! Почему бы вам не связаться с нашими руководителями и не договориться с ним о сотрудничестве?

— С Родзаевским? — усмехнулся Грязнов. — Который сидит в Харбине и сам зависит от той милостыни, которую ему время от времени обещают японцы? Это не серьезно! А вот вы совсем другое дело! Прежде всего, вы живете в Москве, и судя по всему, вас будут использовать именно там. Да и зачем вы нужны в Харбине? Грабить японцев там смогут и без вас…

Алексей усмехнулся.

— На мысль о знакомстве с вами, — продолжал Грязнов, — меня натолкнула ваша встреча с Куколовичем, после которой вы обязательно увидитесь с Шульцем, а эти абверовцы, прошу поверить мне на слово, с рядовыми участниками движения не встречаются! Не тот уровень! Вот я и подумал о том, что мы могли быть друг другу полезными. Ваше безукоризненное поведение на дуэли и проявленное на ней благородство еще больше убедили меня в том, что вы тот человек, с которым можно и нужно иметь дело…

Грязнов замолчал и вопросительно посмотрел на Алексея.

— Так как, Алексей Петрович?

— Хотите еще кофе? — улыбнулся тот.

— С удовольствием, — кивнул Грязнов.

На этот раз Алексей вместе с кофейником поставил на стол бутылку водки и блюдце с холодным мясом и овощами.

Он разлил водку и поднял свою рюмку.

— Я благодарю вас за оказанное мне доверие и поднимаю этот бокал за наше будущее и, как мне очень хотелось бы надеяться, успешное сотрудничество!

Они выпили и закусили.

— Давай на «ты»! — предложил Алексей и налил еще водки.

— Давай! — улыбнулся Грязнов и чокнулся с Алексеем.

Они выпили и закусили.

Грязнов закурил и несколько раз с наслаждение глубоко затянулся.

В комнате вкусно запахло душистым дымом.

При всей своей любви к России Грязнов курил турецкие папиросы.

— Теперь, — продолжал Грязнов, — я, дабы не быть голословным, расскажу тебе вот о чем. В ряды возрожденного Братства мы принимаем всех честных русских людей, готовых беззаветно служить России. Как правило, это благонадежные, энергичные, твердые в словах и верные в делах люди. За каждого принимаемого должен поручиться тот Брат, кто рекомендует. Все члены нашего Братства, братья и сестры, имеют свой порядковый опознавательный номер. К тому же многие братья имели псевдонимы. Первичной организацией Братства является пятерка во главе со старшим братом. Пять пятерок образовывали группу с братом-начальником. Пять групп составляли подотдел. Кроме «пронумерованных» были также глубоко законспирированные «невидимые» братья. Очень важным является то, что наши братья прекрасно говорят по-русски, знают советский образ жизни и, что самое главное, имеют родственников на советской территории…

Алексей с интересом слушал своего нового приятеля.

Что там говорить, для него это была самая настоящая находка!

Иметь такой козырь в своей колоде, как действуяющая и хорошо законспирированная агентура в Иране, дорогого стоило.

— И сколько у тебя таких пятерок? — спросил он продолжавшего наслаждаться.

— Пока немного, — уклончиво ответил Грязнов. — Но несколько из них полностью состоят из бывших офицеров, прошедших горнило Первой мировой и Гражданской войн! Они великолепно подготовлены и готовы на все! И поверь мне на слово: любая из этих пятерок в определенных условиях стоит дивизии!

— Верю, — кивнул Алексей.

Они еще выпили и Грязнов спросил:

— А что с мамой, Леша?

— Она умерла…

— Извини!

Грязнов налил еще водки и, встав со своего места, поднял свою рюмку.

— Не чокаясь, Леша, за светлую память наших родителей!

Они выпили и сели.

Несколько минут они помолчали, вспоминая ушедших родителей.

— Извини, Алексей, — снова заговорил Грязнов, — может быть тебе будет это неприятно, но я все же скажу! Насколько я понял из рассказов отца о прошлой жизни, он был влюблен в твою мать…

— А что же здесь неприятного, Саша? — пожал плечами Алексей. — Моя мать была очень красивой и интересной женщиной, которая нравилась многим… Вот, смотри! — раскрыл он висевший на шее золотой медальон.

— Да! — восхищенно произнес Грязнов, любуясь одной из самых красивых женщин высшего петербургского света. — Я бы и сам влюбился!