Операция «Престол»

Так оно и было, и вера Шульца основывалась отнюдь не на словах.

В 30-х годах основным противником советских спецслужб среди эмиграции являлся Российский общевоинский союз.

С середины 30-х годов РОВС все более тесно сотрудничал со спецслужбами гитлеровской Германии.

Отрезок времени с 1930 по 1937 год, когда во главе РОВС стоял генерал Евгений Миллер, бывший главком белой армии на севере России, стал последним период яростной борьбы ГПУ — НКВД против РОВС.

И нужно признать, что эта борьба закончилась не в пользу самой массовой и боевой структуры русской эмиграции.

РОВС был нашпигован агентурой ГПУ, пробравшейся в самые верха организации, а генерал Скоблин с конца 20-х годов вместе с его супругой певицей Плевицкой был самыми высокопоставленными осведомителями ГПУ в верхушке РОВС.

Ликвидируя генерала Кутепова, чекисты надеялись продвинуть Скоблина на должность главы РОВС и контролировать полностью весь РОВС.

Кроме Скоблина с Плевицкой в верхушке РОВС работали еще несколько ценных агентов ГПУ.

Одним из них был сын заместителя Миллера в РОВС генерала Абрамова Николай.

Его завербовали в СССР и выпустили к отцу в эмиграцию уже в качестве чекистского агента.

Сотрудницей ГПУ была и дочь бывшего министра Временного правительства Гучкова, когда-то принимавшего знаменитое отречение Николая II от российского престола.

Вера Гучкова-Трейл даже была вывезена в СССР, прошла специальные разведывательные курсы НКВД, вновь работала на Западе на советскую разведку, умерла в глубокой старости в Лондоне.

Завербован чекистами был и бывший министр экономики Временного правительства Третьяков, заведовавший финансовой частью в РОВС.

С его помощью ГПУ сумело похитить почти всю казну РОВС и установить прослушивающие устройства в парижской штаб-квартире РОВС на бульваре Колизе.

Записи разговоров руководителей РОВС Третьяков, проживавший этажом выше Главного штаба РОВС и записывавший разговоры в нем на пленку прямо в собственной комнате, передавал чекистам.

Кроме того, Третьяков прослушивал и штаб-квартиру «Торгово-промышленного союза» российских промышленников-эмигрантов.

Он входил в руководство «Торгпрома» и сам снял для его офиса парижскую квартиру, заранее начинив ее чекистской аппаратурой прослушивания.

Третьяков был разоблачен только занявшими Париж с началом войны немцами.

При обыске гестапо обнаружило у него дома записывающие устройства, позволявшие прямо из квартиры записывать разговоры в Главном штабе РОВС этажом ниже в том же доме на бульваре Колизе.

В 30-х годах Югославия была потрясена скандалом в связи с выявлением в рядах местного отделения РОВС целой сети советской разведки во главе с Леонидом Линицким.

Он служил в военной разведке Красной армии и был внедрен к белым еще в Гражданскую войну.

Вместе с ними он эвакуировавался в 1920 году из Крыма и продолжил работу среди белой эмиграции в Белграде.

За более чем десять лет успешной работы Линицкий завербовал более десятка членов РОВС и подданных югославского короля Александра.

Таким образом он создал для Разведупра и ГПУ хорошую разведывательную базу, стравливая разные фракции эмиграции.

Заодно он выкрадывал для Лубянки тайные документы местных отделений РОВС и НТС.

Для того, чтобы добыть документы из белградской квартиры председателя НТС Байдалакова Линицкий и его люди наняли профессионального взломщика.

Однако тот оказался агентом югославской тайной полиции, и Линицкий и его люди были арестованы.

Югославские власти были потрясены масштабом шпионской сети, которую в их стране и среди белых эмигрантов сумел за эти годы создать Линицкий со своими помощниками.

Дело Линицкого лично взял при расследовании под контроль начальник югославской Тайной полиции Йованович.

Однако тот умудрился даже суд в Белграде над группой советских агентов использовать для компрометации РОВС, огласив на нем факты тайных акций белой эмиграции втайне от белградской власти.

При этом Линицкий, чьей задачей являлоьс с равливание белых «стариков» из РОВС с молодежью из НТС, оболгал ряд по-настоящему непримиримых к Советскому Союзу русских эмигрантов, называя их тоже советскими агентами и членами своей сети.

Даже такого истинного бойца РОВС ротмистра Комаровского он выдал за руководителя своей сети и главным агентом НКВД в Белграде.

Понятно, что после этого несчастный ротмистр годами отмывался перед соратниками от вылитой на него Линицким на суде грязи.

После тюремного заключения НКВД вывез Линицкого в СССР отдельным самолетом.

А 1943 году он вернулся в Югославию в качестве связного советских спецслужб с партизанским штабом Тито.

Засылка собственных агентов из СССР для захвата и руководства эмигрантскими организациями была сопряжена со значительными трудностями.

Поэтому наиболее выгодным было привлечение к осведомительной и провокационной работе видных эмигрантских деятелей с громкими именами в прошлом. В этом деле ОГПУ преуспело в немалой мере.

Завербованные эмигранты стремились к захвату командных постов в эмигрантских организациях, навязывая им «новую тактику» и дезинформируя о положении в СССР.