Операция «Слепой Туман»

– Не хулиганить! – бросил через плечо капитан первого ранга Карпенко. – Степан Александрович, прикажите передать приказ лечь в дрейф и принять досмотровую партию.

С борта «Трибуца» часто заморгал имитирующий ратьеровский фонарь мощный светодиодный прожектор. Вместо ответа или остановки пароход начал разворот влево, пытаясь скрыться бегством. Наш прожектор высветил полощущийся за его кормой звездно-полосатый «матрас».

– Им что там, этим янки, совсем жить надоело?! – Карпенко выругался той самой специфической военно-морской руганью, на которую наш флот горазд еще со времен Петра Великого. – Ну-ка, передай-ка нашему Андрею Николаевичу – разрыв одного зенитного снаряда в кабельтове-двух прямо перед носом! Командир БЧ-2 он или нет?!

Первая стомиллиметровка сверкнула яркой вспышкой выстрела – и через пару секунд, прямо по носу парохода, распустился, ослепительный в ночи, цветок разрыва. Пароход в ответ заморгал ратьеровским фонарем и начал сбрасывать ход.

– То-то же! – Карпенко повернулся ко мне. – Давай всех твоих ребят на левый борт, катер спускать не будем, ошвартуемся борт к борту, благо погода нас балует.

Швартовка корабля к кораблю в открытом море (даже при хорошей погоде) – дело непростое, даже, можно сказать, ювелирное. Наша задача при этом – одним прыжком перемахнуть на чужой борт, что крайне сложно. В свое время я много тренировал своих парней. Мой взгляд упал на надвигающиеся мачты парохода… Да, этот антиквариат имел три мачты и весь необходимый рангоут и такелаж для того, чтобы нести на них полное парусное вооружение. Какая ерунда лезет в голову.

Прыгать с борта на борт? Авантюра, честное слово, авантюра; но это только на тот случай, если америкосы не будут принимать брошенные швартовы. В противном случае лучше не рисковать – ошвартуемся и перейдем с борта на борт по трапу, тихо и мирно.

Что самое удивительное – каскадерствовать нам не пришлось. Видно, разорвавшийся прямо по курсу снаряд выбил из голов племянников дяди Сэма всю дурь вместе с остатками сна. Сблизились, дождались, пока янкесы сбросят кранцы, а затем ошвартовались. Подали трап – и мы быстро, но без особой суеты, проследовали на борт американского парохода. Три пары я сразу направил в низы, чтобы никому не пришло в голову внезапно дать полный ход. Еще две пары направились вместе со мной в рубку, а одну пару направил искать радиорубку, которая вполне может быть на грузопассажирском пакетботе, остальные морпехи рассыпались по палубе, имея задачей не допустить праздного хождения по ней.

В рубке выяснилось, что сей доисторический раритет – древний, как дерьмо динозавра (даже для этих времен) – гордо называется «Принцесса Солнца». Спущен на воду в 1882 году в Англии, на всем известной верфи на реке Клайд. Восемнадцать лет отходил на атлантических линиях под другим именем, но четыре года назад сменил владельца, название и порт приписки – с Нью-Йорка на Сан-Франциско. Все это мне изложил уже очухавшийся от шока вахтенный офицер. В самой середине объяснений в рубку ввалился капитан. Мистер Сэм Роберт Ирвин Голдсмит были заспаны, кое-как одеты и ужасно раздражены. Они хотели объяснений. Ну, я ему на ломанном английском, и выдал «объяснения»….

– Мистер, вы дерьмо! И ваш вахтенный офицер дерьмо! Каким местом он думал, когда пытался скрыться от военного корабля? Он же поставил под угрозу жизнь и здоровье ваших пассажиров… Не жалко себя, так пожалейте хотя бы их! Чего ради нужна была вся эта авантюра с бегством?

Так, у капитана забегали по сторонам его маленькие глазенки на жирной рыжей морде, а бакенбарды, кажется, даже взмокли от пота. А ну-ка… вахтенный притащил списки пассажиров. Писано, как и положено в эти времена, от руки, хорошим каллиграфическим почерком опытного писаря. Четыреста двадцать один пассажир первого класса, сто девяносто восемь второго…. третьего вообще нет…. «Опаньки! – думаю я, – в таком случае, может быть, вместо пассажиров третьего класса груз?»

– Грузовой манифест давай! – Говорю я вахтенному.

Тот стоит и только глазами хлопает…. По морде я его, конечно, бить не стал, а просто кликнул с палубы еще две пары из резерва и послал их в трюмы – посмотреть, чего они там прячут. Наверняка компактное, срочное и очень дорогое, раз отправили не трампом, а быстроходным грузопассажирским рейсом.

– Тащ старший лейтенант, вот… – сержант Цыпа, которого я послал проверить трюм, притащил какой-то ящик.

Открываю…. Сюрприз! Блин, да это же полевой телефон – может даже, самый первый из серийных. Ну не помню я, когда их начали выпускать, но уже на русско-японской их, кажется, уже применяли.¹³

– Ну, Цыпа, и много там этого добра?

– Штабеля до потолка, тащ старший лейтенант. А еще мотки провода и ящики побольше… А в грузовых трюмах ящики вообще большие – метра три в длину и полтора в высоту и ширину. Штук десять будет.

– Ну, мистер – повернулся я к капитану, – как ты это объяснишь? Давай-ка сюда грузовой манифест. Быстро! Или ты хочешь, чтобы мои парни перетряхнули всю твою галошу?!