Операция «Слепой Туман»

Да, это, наверное, опять всего лишь сон. Ведь невозможно вот так просто взять и перепрыгнуть назад через целое столетие, какие бы природные катаклизмы ни случились! Украдкой щипаю себя за руку. Не помогает — наоборот, еще больше удостовериваюсь, что не сплю. Может, не за то место щипаю? А, ладно, не за яйца же себя щипать… Тут бабы кругом, будь они неладны. К тому же вон он, местный парусник — достаточно только выйти на палубу и плюнуть, перегнувшись через борт. Сейчас с него к нам талями перегружают какой-то груз, и люди, которые этим заняты, ужасно довольны собой. Видимо, это что-то очень ценное.

Мы снова в нашем отсеке — разгромленном и обгоревшем. Как ни странно, Ягуша почти не удивлена последними новостями, только немного обеспокоена. Но я не понимаю ее беспокойства. Провалившись в прошлое, она освободилась от своей семьи, от всех тех обычаев и порядков, которые сковывали ее по рукам и ногам, и заставляли превращаться в пугало под страхом общественного остракизма. Теперь она образованная женщина, великолепный специалист, который может получить ставку в любом мировом университете, и имя ее прогремит не менее громко, чем у знаменитой Марии Склодовской-Кюри. Для этого ей достаточно только покинуть эту «страну рабов, страну господ» и переехать в Америку, Англию или во Францию, где ее талант расцветет особенно ярким цветом.

А вот мадам Лисовая находится в полной прострации. Глаза навыкате, грудь вздымается; сама бледная и все время качает головой, приговаривая: «Не может быть… Не может быть…» — ну точно как я, только вслух. И вообще непонятно, к чему относятся ее стенания — то ли к нашему провалу на сто тринадцать лет назад, то ли к в уголь сгоревшему «Туману». Ведь этот проект в какой-то мере был ее детищем, ее любимым ребенком, ее «кровиночкой» и смыслом жизни. И при всем при этом она даже ни разу не вспомнила своего простреленного телохранителем Одинцова любовнике, который сошел с ума, потому что находился в самом эпицентре темпорального казуса.

— Может, Алла Викторовна, — бесстрастно говорит Яга, не понимающая, из-за чего страдает Лисовая, — еще Эйнштейн допускал возможность путешествовать во времени…

— Да знаю, — немного нервно отвечает Лисовая, — но одно дело — умозрительные заключения, и другое — на собственном опыте убедиться в этом! Нет… не может быть… это какая-то ошибка… — снова принимается она качать головой, будто это может хоть как-то ей помочь.

Мы осматриваем то, что осталось от нашей аппаратуры. Многозначительно переглядываемся между собой — ничего, мол, от нее не осталось, только сгоревшие провода и оплавленные кнопки. Но «черный ящик» должен был уцелеть… Впрочем, если кто-то и будет им заниматься, то уж точно не мы — на это имеются другие специалисты, из другого ведомства… точнее, были специалисты, где-то там, по ту сторону межвременного барьера, который мы так по варварски прорвали.

После аварии прошло уже несколько часов. Собственно, за это время у меня в голове уже достаточно прояснилось. Первый шок прошел. Подходил к концу и этап принятия действительности. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы перестать панически повторять про себя беспомощное «не может быть» и попытаться сориентироваться в новых условиях. Да, пока только сориентироваться…

Что ж, все мои планы, так долго и заботливо вынашиваемые, потерпели сокрушительный крах. Не удастся мне теперь сбежать в Америку с чертежами… Кому они там нужны сейчас; да меня просто за сумасшедшего примут и упекут в желтый домик — это как пить дать. Да и свалить теперь будет неизмеримо труднее… Да… Нерадужные перспективы вырисовываются… Черт бы побрал эту проклятую грозу! Черт бы побрал этот гадский корабль! Ну почему же я такой невезучий? Почему у других все получается, но только не у меня? Что же теперь — придется расстаться с мечтой стать богатым? Расстаться с мечтой о благословенной Америке…

И надо ж было такому случиться! Ведь тут, куда мы попали, та же самая Рашка, с ублюдочным народом — диким, немытым и неграмотным, и не менее ублюдочным царем, который через тринадцать лет просрет все, но так ничего и не поймет. Предположим, я кое-как устроюсь в университет там или еще куда, а потом с содроганием буду ждать, когда наступит то самое время, когда все рухнет, и к власти придут большевики вместе со своим лысым вождем. Рашка во все века такая, это неистребимо.

— Виктор Никонович! — окликнула меня Лисовая. — С вами все в порядке? Вы что-то побледнели…

Она смотрела на меня с тревогой. Пришлось сказать, что голова кружится.

— Да, — сочувственно произнесла она, — я тоже до сих пор… немного не в себе. А ты как, Лейла?