Операция «Слепой Туман»

Дальше до определенного момента все шло как на позиции № 1. Кап-три Потапов ввел данные в БИУС, лодка сразу после выхода последней торпеды стала разворачиваться для стрельбы по Иокосуке, одновременно перезаряжая аппараты. И вот в тот момент, когда мы были готовы дать третий залп (в порту Иокогамы пока все было спокойно, там даже не поняли, что в Токио происходит нечто экстраординарное), до целей дошли торпеды второго залпа. Семь взрывов обычных (хотя назвать обычным взрыв трехсот килограммов или тонны морской смеси не повернется язык) и сразу после них такой бабах, который было впору уже мерить в килотоннах. То ли это был пароход, с которого выгружали взрывчатку, закупленную для изготовления боеприпасов, то ли, наоборот, готовые фугасные снаряды крупного калибра грузили на транспорт, чтобы отправить на войну — только вставшее в ночи над Иокогамой багровое с черными прожилками грибообразное облако и разлетающиеся во все стороны огненные кометы сразу сказали нам, что одна эта торпеда стоила всех остальных, вместе взятых. Разрушения в порту — не хуже, чем от применения того же спецбоеприса. Месяц или два на тех причалах никто и ничего не сможет ни грузить, ни выгружать. И то, потом еще надо будет поднять и отбуксировать в сторону изуродованные остовы затонувших кораблей. А это отдельный геморрой. И самое главное, мы ни в чем не виноваты. Честное слово, товарищ Одинцов, оно само взорвалось.

По сравнению с этим взрывом то, что произошло в Иокосуке, выглядело как хлопки новогодних петард. Все три новых крейсера были ошвартованы у причалов, и все три получив свои торпеды под днище, затонули с опрокидыванием, и, кажется, даже с переломом киля. При этом причалы, у которых стояли «Ниссин» с «Кассугой», оказались основательно искореженными, но детонации погребов не произошло — скорее всего, из-за того, что «итальянцы» еще не получили свой японский боекомплект. Но после того, что нам удалось натворить в Иокогаме, это все мелочи; в любом случае все три новых японских крейсера получили такие повреждения, что после подъема их легче разрезать на металл, чем пытаться восстановить.

К этому моменту на берегу уже поднялась отчаянная суета, в гавани Иокосуки разводили пары номерные миноносцы, которым предстояло охранять подступы к базе; на артиллерийских батареях, контролирующих вход в Токийский залив и тех, что были расположены непосредственно в границах военного порта, зажглись боевые прожектора, принявшиеся обшаривать водную гладь, как будто этим придуркам на батареях мало было полной Луны в зените — при ее свете можно было даже читать. Более того, они даже начали там в кого-то стрелять; но мы уже, опустив перископ, погрузились на пятьдесят метров — и темпо, темпо, темпо — направились к выходу из этого гадюшника, слушая, как у нас за спиной японские артиллеристы глушат рыбу.

И хоть лодку слегка потряхивало, нам от той стрельбы было не холодно, ни жарко, потому что сверхчувствительные японские взрыватели заставляли снаряды взрываться на поверхности, не пропуская их в глубь вод. Последний раз мы цапнули негостеприимных хозяев, слегка не доходя до линии минных заграждений, когда выпустили торпедный веер по таможенному отстойнику, в котором три парохода оказались потоплены и один тяжело поврежден. После чего, погрузившись на полсотни метров, окончательно покинули взбудораженный, подобный разворошенному осиному гнезду, Токийский залив.

* * *

Тогда же, Токио, Императорский дворец «Кодзе», Император Муцухито

Разбуженный среди ночи сильными взрывами, император выбежал на галерею — оттуда открывался великолепный вид на Токийский залив (который не зря называли личной императорской ванной) и застыл в ужасе. В порту горели и тонули пароходы европейских судоходных компаний, являющиеся единственной ниточкой, связывающей Японию с внешним миром, ибо собственно японские пассажирские и грузопассажирские корабли были мобилизованы и превращены во вспомогательные крейсера. Светила полная луна, на глади залива не наблюдалось ни одного постороннего военного корабля, но, несмотря на это, кто-то выпустил самодвижущиеся мины, поразившие европейские пароходы и пустившие их на дно. Едва император успел распорядиться, чтобы слуги принесли ему одежду и послали за министром флота, как вдруг у самого горизонта, где-то в стороне Иокогамы, небо осветилось сильнейшей вспышкой, после которой в небо поднялся быстро остывающий огненный гриб. Вот так взрываются пять тысяч тонн лиддита[14], доставленного из Англии на британском трампе «Веселая Марго», когда под этим трампом взрывается русская торпеда…

Император в бессилии сжал кулаки. Западные демоны веселились в Токийском заливе как подвыпившие матросы в квартале красных фонарей, и не было такой силы, которая смогла бы их урезонить.