Читаем Опережая некролог полностью

Опережая некролог

Дело в том, что у нас с Женечкой дни рождения с гандикапом в один день. И когда он жил в нашем доме на Котельнической набережной, это был опыт совместного дня рождения. Женькин день рождения начинали отмечать в 11 вечера 18 июля, а уже в первом часу ночи плавно переходили к моему празднику. Собирались у меня на балконе. Женька жил в центральной башне, а я живу чуть в стороне, но с огромным балконом, выходящим на набережную (мы всегда проводили там все застолья). И вот в разгар веселья Женька куда-то пропал, но вдруг появился на балконе этажом выше с мегафоном в руке. И, крича в этот мегафон, стал меня поздравлять. Через несколько минут на набережной, под балконом, собрались прохожие, привлеченные речью Евтушенко с ленинскими жестами в мою честь.

Наши детство и юность проходили совсем рядом. Наши мамы – редакторши филармонии – сидели в одной комнате, стол в стол. Это было до войны. А после войны нас с Женей связала настоящая дружба. Мы, молодые актеры, завидовали ему белой завистью. Когда я работал в Театре имени Ленинского комсомола, мы после спектакля собирали по 5 рублей и бежали в ресторан Дома актера, чтобы успеть до закрытия посидеть по средствам, заказав сто грамм водки и капусту. В это время на пороге появлялся Женька в своем обычном цветастом наряде и с невесть где раздобытым ящиком шампанского. Вокруг него тут же образовывалась стая молодых актрис, а мы, глядя на эту картину, сидели в стороне с капустой во рту. Однако ненависти он не возбуждал. Это была скорее светлая мечта-зависть.

В 1969 году Эльдар Рязанов задумал снимать фильм «Сирано де Бержерак». Построили декорацию, пошили костюмы. Меня без пробы (Элик всегда без проб давал мне эпизодические роли) взяли играть графа де Гиша. И все это только для того, чтобы Женька сыграл Сирано. Я был тогда молодым и красивым опытным фехтовальщиком (и даже вел в театральном училище сцендвижение) и потому в свободное от театра время в огромном кабинете «Мосфильма» репетировал с Евтушенко шпажную сцену «И попаду в конце посылки». Уже была назначена дата съемки и одобрена смета, но, поскольку Женя в 1968 году послал телеграмму Брежневу относительно событий в Чехословакии, Рязанову сказали: «Забудьте о Евтушенко». Разрешали снимать даже Высоцкого, но только не Евтушенко. Рязанов проявил свое обычное мужество и отказался. И «Сирано де Бержерак» накрылся вместе с моим де Гишем, костюмами, фехтованием и прочим.

Женька был оригинален во всем – и в стихах, и в поступках, и, конечно, в одежде. Его яркие наряды – это не пижонство, не фрондерство, а состояние души. Он умудрялся так одеваться еще в ту эпоху, когда не было и в помине Зайцева, Юдашкина, а Пьера Кардена знал лишь Эренбург. Менялся только цвет и орнамент, а раз и навсегда выбранный стиль оставался с ним до конца жизни.

Яркий последователь внешнего евтушенковского дизайна – Ромочка Виктюк. Когда нам вручали Международную премию Станиславского за наш вклад во что-то или в чего-то, то он в гостинице «Балчуг» в начале ноября появился в огромной, наверное, енотовой шубе. А под ней оказался камзол с галунами. Когда Виктюк ставил в Театре сатиры спектакль «Реквием по Радамесу» с Ольгой Аросевой, Еленой Образцовой и Верой Васильевой, он иногда звонил мне перед репетицией, говорил, что ему нужно посоветоваться, и просил, чтобы я ждал его в кабинете и не забыл прилично одеться.

Эльдар Рязанов

«TV Эльдар, или Моя портретная галерея»

Дорогой Шура!

В день твоего рождения я дарю тебе мою книгу – «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет» – безо всякой уверенности, что ты ее когда-нибудь прочтешь. Профессия художественного руководителя вырабатывает глубокую ненависть к печатному слову и процессу чтения как таковому. Может быть, ты полистаешь этот томик и полюбуешься картинками… К счастью, в твоей семье есть подлинно интеллигентный человек – Тата. Она прочтет! Я же желаю тебе всего самого превосходного в этот радостный для нашей Родины день.

Всегда твой Элик

19 июля 2003