Опосредованно

Так вот, не только компьютерными играми увлекался Женя, еще он любил свой телефон и социальные сети («Он как-то спал, так я залезла к нему на страничку, кучу левых каких-то мужиков поудаляла из друзей, каких-то детей с незаполненными профилями, все же надо следить иногда, хотя это и некрасиво», – призналась однажды мама Жени. «Ой, у меня немного проще, – отвечала на это Лена. – Мои, если что, друг на друга стучат».) Кроме всего этого, Женя любил плавать и кататься на велосипеде. Увлек он в эти прогулки и Веру. Лена сначала боялась, что с детьми может что-нибудь случиться в лесопарке, где они катались, но затем прогулялась вместе с ними, и, во-первых, ей хватило четырехчасовой прогулки, где ни на секунду нельзя было остановиться, потому что комары, несмотря на репеллент, принимались лезть в волосы, нос и уши, а во-вторых, лесопарк был полон людьми, велосипедистами, бегунами, собачниками…

Из-за собачника, собственно, Вера и сломала руку. Чей-то доберман с палкой в зубах сунул эту палку в спицы Вериного велосипеда и побежал дальше.

«В конце концов, это Вера, – написал тогда Владимир, эту же фразу он повторил, когда они обсуждали грядущий день рождения, и добавил совершенно то же, что и тогда: – Если сравнивать вот с тем кошмаром, то все блекнет, как ни крути».

Им было с чем сравнивать, потому что двумя годами ранее Вера засобиралась в кино без сестры, поехала в центр, посеяла телефон и деньги и не придумала ничего лучше, чем стопануть машину. Не было удивительно, что водитель довез ее до дома, потому что всяких психов, как ни крути, все же довольно низкий процент, и требуется роковой случай, чтобы с ними совпасть, но сама вероятность того, что Вера могла и не доехать, не то что ужасала, даже слова не было, чтобы описать чувство вероятной пустоты всего того, что могло произойти. На это примчался, бросив все дела, даже Владимир (в травматологию, например, он не стал спешно собираться, а только чуть позже заценил свеженький гипс). Владимир вместе с Леной, сами себя накручивая, орали на воющую от страха Веру, пугая ее, может, почище, чем сделал бы это гипотетический маньяк, в подвале которого Вера могла оказаться.

Массажистка, которая появлялась каждые полгода, чтобы править появившийся у Веры сколиоз, и как раз попавшая на то, что можно было назвать эхом этого скандала, с восхищением глядела на затылок массируемой девочки и смеялась. Впрочем, тогда, как бы устав уже ругаться, смеялись все. «Если так все будут делать, халтуры не останется, – сказала массажистка. – Ты давай, Верка, осторожнее, рановато ты мужиков на тачках пытаешься склеить, хоть баллончик с собой бери, не знаю». Массажистка рассказала, как сын знакомой поехал на дачу к бабушке, что делал многократно, но не доехал, уже несколько лет так его никто и не видел. «Почему-то всегда если что-то происходит, то не там, откуда, вроде, должно прилететь, а вообще непредсказуемо, хотя потом думаешь, что именно там и не доглядели, – сказала массажистка. – Анька, ты-то как? Все такая же тихая и серьезная, или просто копишь, чтобы потом под конец школы выдать?»

Да, Аня. Володя как-то заметил: «Всё Верка и Верка, она у нас себя не чувствует, как Лелища из рассказов Зощенко? Не будет проглоченных металлических шариков в итоге?»