Читаем Оппенгеймер. Альтернатива полностью

В голове Оппи сразу возникла добрая дюжина ответов, но среди них не было ни одного корректного. Ради всего святого, прежде всего нужно думать о том, как обеспечить международный контроль, а не ломать попусту копья насчет того, военное или гражданское ведомство будет заниматься атомными вопросами внутри страны; это мог понять любой дурак – за исключением, очевидно, вот этого. Он посмотрел на Паттерсона, но министр старательно держал на своем вытянутом лице безразличную мину.

– На самом деле, господин президент, – медленно произнес Оппи, – пожалуй, лучше было бы сначала определить международную проблему.

– Что ж, если разобраться, то никакой международной проблемы нет, – ответил Трумэн. – Бомба есть только у нас и больше ни у кого. Вы знаете, когда у русских будет своя собственная атомная бомба?

– Как я уже сказал в палате представителей неделю назад, нет, сэр, не знаю.

– Ну а я знаю, – резко бросил Трумэн. – Никогда!

– Уверяю вас, мистер президент, законы физики одинаковы что здесь, что в Москве. Советам потребуется не так уж много времени, чтобы овладеть этой технологией.

– Так же думали и эти чертовы наци. Вы видели отчеты миссии «Алсос»[38], работавшей в Германии? Немцы сдались, подняли ручки. Глубина оказалась для них непреодолимой. Нет, дело обстоит именно так, как я говорил после того, как мы уничтожили Хиросиму. Такого не мог достичь никто, кроме вашей команды, и ни одна страна, кроме Америки.

– Вы… – Оппи удалось поймать оскорбительный эпитет, прежде чем тот сорвался с его языка, и заменить его на вежливое: – Слишком добры, сэр.

Они поговорили еще минут двадцать, в основном о законопроекте Мэя – Джонсона, который довел Лео Силарда и других чуть ли не до апоплексического удара. В этом акте вопросы исследования атома рассматривались как государственная тайна, а не как научное знание, которое должно принадлежать всему миру. Ученым же в случае даже сравнительно безобидных нарушений секретности грозили штрафами в 100 000 долларов и десятилетним тюремным заключением.

Оппи это не беспокоило. Принятие любого внутреннего законодательства – это лишь первый шаг; его всегда можно скорректировать постфактум. Нет, он пришел сюда с более важной целью. Было крайне важно понять, что представляет собой этот Трумэн, и определить, следует ли сообщать ему об опасениях по поводу предстоящей солнечной катастрофы.

– Что случилось, доктор? – спросил Трумэн. – У вас такой вид, будто вы проглотили муху.

Оппи посмотрел на стол и увидел табличку с надписью: «Здесь кончаются разногласия!». Он повернулся к Трумэну и сказал:

– Salus populi suprema lex esto. – Это был девиз штата Миссури: «Да будет высшим законом благосостояние народа», и он ожидал, что Трумэн сразу узнает его, но президент лишь нахмурился. Тогда Оппи решился предпринять последнюю, решающую проверку.

– Мистер президент, – сказал он, – мне кажется, будто у меня руки в крови.

Трумэн запустил пальцы в нагрудный карман, вынул белоснежный шелковый носовой платок и кинул его Оппи:

– Ну, так оботрите их, сынок.

Ученый и президент посмотрели в глаза друг другу, а потом Трумэн встал.

– Полагаю, мы закончили.

Да, подумал Оппи, тоже поднимаясь, мы определенно закончили.

Глава 21

Силард – прекрасный, разумный человек, как правило, не склонный к иллюзиям. Хотя, пожалуй, он, как многие люди такого типа, склонен переоценивать значение благоразумия в человеческих делах.

Альберт Эйнштейн

– Альберт, дружище!

– Мой дорогой Лео! Очень рад тебя видеть! – Эйнштейн, одетый в мешковатый свитер в клетку, буквально потащил Силарда в маленькую гостиную скромного домика на Мерсер-стрит в Принстоне, университетском городке в штате Нью-Джерси.

– Ну, – мрачно сказал Эйнштейн по-немецки после того, как уселся, – и кашу мы заварили! – За каждым словом следовал клуб дыма из трубки.

Лео неотвязно думал о том же самом. Не напиши он то письмо ФДР и не подпишись под ним Эйнштейн, не было бы Манхэттенского проекта. Война в Европе закончилась бы сама собой, да и Тихоокеанская война к этому времени уже завершилась бы на несколько дней или недель, а может быть (только может быть!), позже, чем это случилось, но с тем же самым победителем. Возможно, таким образом были спасены жизни американцев, но как подсчитать человеческие жизни независимо от национальности? В Хиросиме и Нагасаки наверняка погибло куда больше народу, чем случилось бы при любом вторжении, и, что еще важнее, был выпущен на свободу злобный джинн, что навсегда изменило мир.

Лео выбрал самое роскошное из оставшихся кресел.

– Если бы знать наперед… – ответил он, осторожно усаживаясь, и покачал головой. – Я, естественно, думал, что немцы займутся тем же самым. И не могу понять, почему Гейзенберг добился столь малого.

– Вы хорошо его знали? – спросил Эйнштейн.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алмазный век
Алмазный век

Далекое будущее. Национальные правительства пали, границы государств стерлись, настало время анклавов, объединяющих людей на основе общей культуры или идеологии. Наиболее динамично развивается общество «неовикторианцев», совмещающих высокие технологии и мораль XIX века. Их главный оплот – Атлантида на побережье бывшего Китая.Один из лидеров и главных акционеров «неовикторианцев», лорд Финкель-Макгроу, заказывает разработку «Букваря для благородных девиц» – интерактивного суперкомпьютера в виде книги – для принцессы и своей внучки. Этот гаджет должен заменить как учителя, так и родителя и помочь им стать истинными представительницами элиты.Талантливый инженер по нанотехнологии Джон Персиваль Хакворт похищает разработанное им устройство у своих хозяев и хочет передать его своей дочери, чтобы она могла научиться свободно мыслить, без рамок, накладываемых «неовикторианством». Однако случайно «Букварь» попадает в руки молодой Нелл, девушки с самого дна этого диккенсовского рая. Теперь у нее в руках устройство, способное перепрограммировать будущее человечества. И это меняет все…

Нил Стивенсон , Нил Таун Стивенсон

Киберпанк / Научная Фантастика / Фантастика