Оправдание Шекспира

Восемьдесят седьмой сонет Маршака – это скорее песня, которую можно петь, положив на музыку, чем кровью сердца написанное послание. И, конечно, мужская рифма появляется не только в двух строках.

Ниже даю перевод последних шести строк пяти переводчиков.

ГЕРБЕЛЬ:

Ты отдала себя, цены себе не зная,

Иль – может – как во мне, ошиблась ты в себе –

И вот, случайный дар мне милый возвращая,

Я вновь его дарю, прекрасная, тебе.

Да, ты была моей, но долго ль это было?

Я спал – и был царем, проснулся – и все сплыло.

В стихах нет и следов юридической лексики, а ведь она указывает на некий юридический союз. Нет и элегических ноток. Но, главное, нет изящества.

ФИНКЕЛЬ:

Меня ль, себя ль оцениваешь ложно,

Но быть моей – ошибка и страданье.

Твой дивный дар принять мне невозможно –

Возьми его назад без колебанья.

Тобой владел я в лестном сновиденье:

Король во сне, ничто по пробужденью.

В английском сонете нет ни одного лишнего слова, сказанного для рифмы или размера, таков был талант Шекспира. А здесь торчит ненужное «без колебания». Словом, нет и истинной поэзии, как нет и живого горького чувства. Критиковать хорошо, а попробуй все это передать. Но без полной адекватности, включая поэтическую составляющую, – нет и перевода.

ЧАЙКОВСКИЙ:

Ты дал их мне, еще меня не зная

И зная мало о себе самом.

Твои дары, в разладе возрастая,

Из чуждого вернутся в отчий дом.

Я обладал тобой, как в сновиденьи,

И был царем – до мига пробужденья.

Прежде всего, отчетливый мотив во всем сонете – любовь поэта к прекрасному юноше.

Такое можно допустить, позволить себе, если совсем не знаешь остального творчества Шекспира – комедий, трагедий, исторических хроник. Подобное понимание личности Шекспира, основанное только на сонетах, – психологический провал. И опять ни грана поэзии.

СТЕПАНОВ:

Иль ты своей не ведаешь цены,

Иль рассуждаешь обо мне превратно?

Теперь ошибки все устранены –

Ты забираешь данное обратно.

Я мнил (о сон!) ты – собственность моя;

Я был король, но вот проснулся я.

Чередование рубленых конечных строк (мужская рифма) с певучей женской – не из той оперы. Плывет смысл: двусмысленно «данное», какие устранены ошибки? Нет и противопоставления настоящего прошедшему. Словом, нет того личностного фона, без которого такую поэзию, да еще великого поэта, перевести нельзя. Очень хорошо (лаконично) передана мысль «сновидение»: «о сон!», и концовка: «но вот проснулся я». Этот прием неплохо бы перенять другим переводчикам.

И наконец

МАРШАК:

Дарила ты, цены не зная кладу,

Или не зная, может быть, меня.

И не по праву взятую награду

Я сохранял до нынешнего дня.

Был королем я только в сновиденье.

Меня лишило трона пробужденье.

Перевод Маршака поэтически самый профессиональный. Но и он не передает десятой доли печальной прощальной прелести шекспировского сонета. И, конечно, всей полноты содержания.

Не буду анализировать каждую строку переводов. Огрехи видны невооруженным глазом и школьнику. Можно даже подумать, что Степанов и Чайковский перевели разные стихотворения.

Сравнивая переводы сонетов Шекспира, песен, элегий, сонетов Джона Донна и стихотворений других поэтов эпохи, невольно приходишь к неутешительному выводу: замечательные стихи отдаленного прошлого на русский язык перевести нельзя, их можно только пересказать в стихах. А тем более, великих поэтов, когда от переводчика ожидаешь еще и конгениальности.

Есть современное исследование сонетов Шекспира, анализирующее их звуковую сторону в увязке со смыслом [149]. Автор точными подсчетами звуковых повторов показывает, как велико было у Шекспира и врожденное чувство гармонии (музыкальность), и поэтическое мастерство, и умение выделить звуками смысловые акценты. И еще натура у него была страстная.

Чтобы русскому читателю, не читающему Шекспира в подлиннике, сказанное было яснее, приведу пример из «Песни о вещем Олеге»:

…Из темного леса, навстречу ему,

Идет вдохновенный кудесник,

Покорный Перуну старик одному,

Заветов грядущего вестник,

В мольбах и гаданьях проведший весь век.

Ик мудрому старцу подъехал Олег.

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?

И скорь ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землею?

Скажи мне всю правду, не бойся меня:

В награду любого возьмешь ты коня».

«Волхвы не боятся могучих владык,

А княжеский дар им не нужен;

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен».