Опыт Октября 1917-го года. Как делают революцию

В послесловии к брошюре, также датированном 1 октября, Ленин ставит большевистское руководство на одну доску с «четверть-большевиками» из «Новой Жизни». Комментируя статью Суханова, который иронизировал над растерянностью большевистских фракций ВЦИКа и Петросовета, Ленин пишет «Не смейтесь над «растерянностью Смольного института», господа! Ваша растерянность не меньше». Итак, большевики оказались в положении, больше свойственном их противникам — это ли не показатель «падения»? Вместе с тем, Ленин становится на защиту своих однопартийцев, давая им, тем самым, понять, что у них еще есть время изменить свою позицию. Ленин подчеркивает опасность сползания партии к политике нерешительности и выжидания: «Вот почему я говорю, что если бы большевики поддались таким настроениям, они погубили бы и свою партию, и революцию».

Ленин продолжает убеждать цекистов в своей правоте — и давлением (выход из ЦК, агитация в широких партийных кругах, и даже составление воззваний к внепартийной аудитории), и рациональными аргументами. Помимо многочисленных региональных партийных форумов, площадкой такой борьбы за партию, по мнению Ленина, должен был стать готовящийся экстренный съезд, решение о созыве которого было принято ЦК еще 20 сентября.

Именно делегатам планировавшегося съезда (а также участникам готовившейся на 8 октября конференции петербургской организации партии) были адресованы тезисы доклада, подготовленные Лениным между 29 сентября и 4 октября. В этом тексте ЦК партии упоминается напрямую лишь дважды; оба раза в весьма критическом ключе и оба раза в связи со списком кандидатур в Учредительное собрание. «Опубликованный Центральным Комитетом список кандидатов составлен недопустимо и требует самого резкого протеста» — утверждает Ленин — «ЦК открывает настежь двери для карьеризма, для погони за местечками в Учредительном собрании».

По адресу Ларина писал, что «проводить его в Учредительное собрание через неделю-другую после вхождения в партию — это значит, на деле превращать нашу партию в такое же поганое стойло карьеристов, как большинство европейских партий»; о кандидатуре Покровского Владимир Ильич высказался в том же ключе, что тот должен доказать свою верность большевизму «долгой работой». Очевидно, что те же претензии можно было бы, при желании, высказать и по отношению к Троцкому, большевистский стаж которого еще не достиг двух месяцев. Но Ленин этого не делает. Напротив, он защищает Троцкого: «Само собой понятно, что из числа межрайонцев, совсем мало испытанных на пролетарской работе в направлении нашей партии, никто не оспорил такой, например, кандидатуры, как Троцкого».

Вождь уже понимал, что фигура Троцкого стала ключевой для сложившегося внутрипартийного режима, и прямые нападки на него лишь обострили бы внутрипартийную борьбу, сделав ее ожесточенной и придав ей оттенок личного соперничества.

Во-вторых, выступая в защиту Троцкого, Ленин «припомнил» ему старые заслуги — интернационалистскую позицию, «борьбу среди межрайонцев за слияние» и его позицию в июльские дни. Аналогичными подвигами могли похвастаться почти все кандидаты, выдвинутые Центральным Комитетом. Зато тот же Ларин, в отличие от Троцкого, выступал за вхождение в Предпарламент. Возможно, для Ленина это было решающим критерием.

В другой части текста речь идет о Предпарламенте и о лозунге «вся власть Советам». Здесь Ленин снова делает главный упор на аргументах в пользу захвата власти до Советского съезда. Он называет участие большевиков в предпарламенте «явной ошибкой и отступлением от пролетарски-революционного пути» и утверждает, что «при таком нарастании революции идти в поддельный парламент, подтасованный для обмана народа, значит облегчать этот обман, затруднять дело подготовки революции, отвлекать внимание народа и силы партии от насущной задачи борьбы за власть и за свержение правительства». Активистам партии должно быть ясно, что в «явной ошибке» виноват ЦК, который теперь отвлекает «внимание народа и силы партии» от ставшего необходимым вооруженного восстания, «затрудняя» его.

Наконец, Ленин напрямую бросает руководству партии обвинение в преступной нерешительности: «к сожалению, в верхах партии заметны шатания, как бы «боязнь» борьбы за власть, склонность подменить эту борьбу резолюциями, протестами и съездами».

Итак, Ленин приступил к обещанной им ранее агитационной кампании в партии против ожидания съезда Советов. Причем, в качестве вспомогательных он затрагивал и другие проблемы, такие как вопрос о списке кандидатов в Учредительное собрание. Но вопрос о захвате власти он действительно превратил в «платформу для выборов на съезд для всех выборов внутри партии», как и обещал за десять дней до того в «Дневнике публициста». Только сделал это не вместе с Троцким и другими противниками участия в Предпарламенте, а, фактически, против сложившегося большинства Центрального комитета.

* * *