Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

16 октября, состоялось очередное заседание ЦК, в котором также участвовали представители Исполкома ПК, Военки, Петросовета, профсоюзов, фабзавкомов и т. д., всего 25 человек. Обсуждалась, разумеется, тема восстания и подготовки к нему. Ведь срок, предварительно назначенный на прошлом заседании, прошел, также как и съезд Советов Северной области, на который некоторые сторонники свержения правительства возлагали большие надежды, а правительство оставалось в Зимнем дворце.

Ленин начал с сообщения о том, что против резолюции, принятой 10 октября, возражали два человека, и добавил, что «если возражавшие товарищи пожелают высказаться, то можно развернуть прения». Впрочем, по истечении недели с момента, когда «веселая муза истории» благословила курс на восстание, было очевидно, что без прений не обойдется.

Поэтому Ленин еще раз перечислил свои аргументы. Умеренные социалисты отклонили предложенный большевиками компромисс. Одновременно, произошел перелом, большинство народа теперь идет за большевиками. Но теперь, на партии двойная ответственность, поскольку массы, выразив ей доверие, ждут не новых резолюций, а решительных мер. В то же время, ситуация критическая: буржуазия хочет сдать Питер. Поэтому откладывать восстание нельзя. Свердлов проиллюстрировал эти тезисы внушительной статистикой роста сил и влияния РСДРП(б): число членов партии достигло 400 000 человек; ее влияние в Советах, а также в армии и флоте преобладающее. В то же время, он рассказал тревожные факты относительно «мобилизации контрреволюционных сил». После такой внушительной подготовки было предложено заслушать доклады с мест, от работников районов Петрограда, его пригородов, представителей профсоюзов, полков и т. д. А эти доклады, в свою очередь, рисовали совсем другую картину.

Общий смысл докладов можно передать словами Бокия (сторонника восстания): «боевого настроения нет, боевая подготовка ведется». Технические и организационные сложности, выжидательное настроение в массах, явный дефицит энтузиазма, а то и прямое недовольство идеей немедленного восстания – таково содержание большинства докладов.

Например, Бокий сообщил собравшимся о том, что в ряде районов Петрограда настроение рабочих «выжидательное» или «настороженное». Крыленко добавил, что «большая часть бюро полагает, что не нужно заострять вопроса практически», т. е. не брать на себя инициативу восстания, поскольку солдаты говорят «что для выступления нужно, чтобы что-нибудь их решительно задело, а именно: вывод войск». После этого Володарский заявил, «что на улицу никто не рвется». Шляпников, руководитель профсоюза металлистов, одного из самых большевизированных и влиятельных профсоюзов, утверждал, что «большевистское выступление не является популярным; слухи об этом вызвали даже панику».

После этих выступлений Милютин резюмировал: «на основании всех докладов нужно более конкретизировать резолюцию… мы не готовы для нанесения первого удара. Низложить, арестовать в ближайшие дни власть мы не сможем… Считает нужным развернуть резолюцию в этом смысле». С ним солидаризировался даже Шотман, который заявил, «что на городской конференции и в ПК и в Военке настроение гораздо более пессимистично (очевидно, по сравнению с оценками Милютина!). Доказывает, что мы не можем выступать, но должны готовиться».

Собственно, эта идея – перехода от наступательной тактики восстания к «активной обороне» стала лейтмотивом сразу нескольких выступлений (Крыленко, Шмидт, Володарский и др.). Такой оборот совершенно не устраивал Ленина. Он резко выступил, оппонируя Милютну и Шотману, доказывая своевременность уже принятой резолюции и выражая пожелание, «чтобы дебаты велись в плоскости обсуждения резолюции по существу», т. е. по линии обсуждения технических мер подготовки восстания. Однако собравшиеся продолжали спорить о целесообразности немедленного выступления.

Наконец, слово взял Зиновьев. Он осторожно начал с того, что «резолюция воспринимается не как приказ, иначе по ней нельзя было бы высказаться». По его словам, хотя он и выступал за выход из Предпарламента, он не допускает мысли, что «эта масса никогда не пойдет за нами». Так, особые надежды Зиновьев связывал с Учредительным собранием, на котором большевики, по его словам, могут составить вместе с левыми эсерами большинство. А потому «нельзя ставить себя в положение полной изолированности», нужно пересмотреть резолюцию ЦК, и заменить агрессивный курс на восстание «оборонительно-выжидательной тактикой». Эта перспектива отличалась от того, о чем говорили Шотман, Володарский, Крыленко, Милютин и другие. Но технически обе точки зрения могли легко быть примирены на предложенной Зиновьевым платформе: «Мы должны сказать себе прямо – заключил он – что в ближайшие 5 дней мы не устраиваем восстания».