Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию

Следом выступил Каменев. Он сделал ударение на собственно технических препятствиях восстанию (очевидным образом заигрывая с колеблющимися товарищами). «За эту неделю ничего не было сделано и только испорчена та диспозиция, которая должна была бы быть. Недельные результаты говорят за то, что данных за восстание теперь нет… Аппарата восстания у нас нет… ничего не сделано ни в военно-техническом смысле, ни в продовольственном. Этой резолюцией только дана была возможность сорганизоваться правительству».

С такой постановкой вопроса уже «заранее» были согласны многие. Так, Володарский заявил, что «резолюцию надо понимать как курс на восстание», а Милютин убеждал собравшихся, что «[если] речь идет о курсе на восстание… Насчет курса никто не спорит». Чуть позже, Зиновьев с радостью согласится: «Если восстание ставится как перспектива, то возражать нельзя, но если это приказ на завтра или послезавтра, то это – авантюра»; эту мысль подхватит и Каменев: «Мы обязаны разъяснить массам, что в эти три дня на выступление не зовем, но считаем, что восстание неизбежно».

На заседании не было Троцкого. Он в это время занимался в Петросовете организацией Военно-революционного комитета. Но, по его словам, его позицию достаточно адекватно изложил Крыленко, который «расходился с Лениным в вопросе о том, кто и как будет начинать». Троцкий соглашался: «Определенно назначить день восстания сейчас еще нецелесообразно. «Но вопрос о выводе войск есть именно тот боевой момент, на котором произойдет бой»». Таким образом, Троцкий тоже был на стороне тех, кто предлагал ждать нападения правительства. Владимир Ильич с раздражением подводил промежуточные итоги, весьма неутешительные, как ему казалось: «Если бы все резолюции так проваливались, то лучшего желать нельзя было бы». Его поддержали Лацис, Равич и Сталин, который спорил с колеблющимися: «до каких пор ждать, если не будет военного нападения?»

В целом, прения оставили впечатление, что Ленин опять оказался меньшинстве. Большинство собравшихся рассматривали восстание лишь как пропагандистский и агитационный ход, или как несколько отдаленную перспективу. Инициатива нападения не должна быть за большевистской партией – считали они.

Учитывая это, Ленин вынужден был пойти на значительное смягчение формулировок, чтобы получить большинство за свою резолюцию. Его резолюция не конкретизировала сроки восстания, оставляя это за партийным центром: «Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленной подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления».

Однако противники восстания пытались добиться прямого пересмотра принятого 10 октября решения. Им нужны были более весомые гарантии отсрочки рокового шага. И Зиновьев немедленно возражает Ленину, предлагая свою резолюцию: «Не откладывая разведочных, подготовительных шагов, считать, что никакие выступления впредь до совещания с большевистской частью съезда Советов – недопустимы». Такая редакция, близкая по форме, по существу, однако, отличалась от ленинской. Она устанавливала срок, вплоть до которого восстание бы не форсировалось, – совещание с большевистской фракцией, т. е. почти до самого съезда.

На голосование была вынесена резолюция Ленина. Несмотря на то, что по ходу прений большинство высказывалось против восстания до съезда Советов, многие считали, что предложенную Лениным резолюцию можно приспособить к такой тактике. Поэтому она была принята за основу 20 голосами против 2 при 3 воздержавшихся. Скорее всего, среди последних были Володарский и Милютин, но кто был третьим, точно установить не представляется возможным.

Несколько попыток отредактировать принятую резолюцию не возымели успеха. Все они были направлены на то, чтобы придать резолюции более определенный характер, подчеркнув что партия не берет на себя инициативу восстания до съезда Советов. Милютин предложил заменить слово «восстание» на «столкновение»; таким образом, нивелировался бы агрессивный характер резолюции, вместо восстания следовало бы готовиться к отражению «новой корниловщины». После провала этой поправки, Володарский предложил «резолюцию тов. Зиновьева внести в качестве поправки к принятой резолюции», но и это не прошло. Наконец, резолюция была проголосована еще раз. Теперь воздержалось уже четверо.

Когда на голосование была поставлена резолюция Зиновьева, то за нее отдали свои голоса 6 человек, очевидно, включая тех четверых, кто воздержался при голосовании по ленинской резолюции. И еще трое воздержались. Только 15 человек твердо проголосовали против предложенного Зиновьевым варианта.

Ленинское большинство не было ни подавляющим (15 из 24), ни однородным, ни тем более сплоченным и надежным. И это при том, что на заседании не присутствовали такие умеренные большевики, как Ногин, Рыков, Луначарский, Рязанов.