Орангутан и Ваучер (сборник)

– Конечно, не в парламент, и даже не на аукцион. Дорогой, а как у тебя с мужскими достоинствами?

– Прошу, скажите, что вы сделали с начальником, и я подыграю вам в любой киносъемке и принесу не один ваучер…

– Боже упаси! Для этого надо хотя бы чуть-чуть походить на человека.

– Неужели вы, действительно, его уже…

– А ты что думал?! Мы работаем без выходных, и к тому же с подушной прибыли.

Человекообразный не выдержал и, соскочив со стула, выхватил маузер. Но Беня и Тимур стояли сзади, без особого труда подмяли неуравновешенного клиента и привязали к лавке.

– Я хочу видеть начальника, – никак не унимался Плоскодон.

Когда вносили Долбариса, Плоскодон внимательно рассматривал искаженное лицо усопшего. Он долго не сводил глаз с холеного тела, уже размеченного специальными карандашами на секции, а потом вдруг, тяжело вздохнул, тихо проскрежетал зубами:

– Такое творчество, дорогая фрау, вам выйдет боком. Подобный бизнес противоречит любой морали!

– Мораль будешь читать там, а сейчас… Ты, наверное, знаешь, что органическая зола, перемешанная с древесиной, не оставляет заметных улик. Да, я чуть не упустила главное. Беня, позови, пожалуйста, этого квадратного, что похож на заросший холм, по-моему, он еще на крыльце.

Правдоискатель изрядно замерз, но продолжал дожидаться напарника, предчувствуя что-то недоброе.

– Дмитрий Павлович, извините, ради Бога… Наверное, без вас не обойтись, – сильно переменившись в лице обратилась к нему циркачка. – Видите, что мы сделали с Плоскодоном?

– Вижу, вижу… Но я вижу еще и главного животновода. Как он не похож на себя! Ой! Да он мертвый!

– Сейчас вы все поймете, дорогой мой Дмитрий Павлович… Все произошло на редкость неожиданно, внезапно… Раздевайтесь, дорогой мой, присаживайтесь. А теперь выслушайте меня. Я была у этого мерзавца в гостях, и он хотел меня, сами понимаете… оприходовать…

– Я вас не понял, Раиса Мартыновна, – растерянно развел руками Митусов.

– Ну что здесь понимать? Выражаясь по-вашему, хотел языком слизнуть.

– Теперь понял.

– А получилось совсем наоборот… Я сама его успокоила. А потом, когда мне стало не по себе, Господь услышал мои молитвы. Вы видите письмо, – циркачка взяла со стола лист бумаги. – Это послание сильно смягчает мою вину. Я хочу, чтобы письмо прочел Иван Иванович, уж он-то не сфальшивит! Письмо я нашла в кармане у Долбариса. Ваня, держи письмо и, ради Бога, не думай, что Ваучер ко всем жестока.

Иван Иванович, словно в каком-то сомнамбулическом сне, осторожно взял письмо в руки и, запинаясь, прочел: «Милый мой Плоскодон, ты опять запил! Я очень скучаю по твоей волосатой груди. Купил тебе „бархатного“ пива и оригинальную кассету. По ней можно научиться любить пять раз в неделю. Решил чиркнуть тебе, потому что есть работа. Перед моим окном вот уже второй день прохаживаются такие замечательные телки, что я не в силах оторвать от них глаз. Куколки из них получатся отменные. Их трое, видимо, приехали на студенческие каникулы. Эти господа любят кататься на лыжах и санках. Надо их обязательно обработать к следующему аукциону, а самую клевую попытаться реализовать живьем. Она очаровашка! Постоянно жует и курит, курит и жует! Давай займемся ими завтра же, после телефонного разговора с шефом. Приезжай обязательно. До встречи. Твоя шершавая любовь, Еремей.»

После прочтения письма в бане воцарилась тишина.

– Ну, Дмитрий Павлович, теперь вам понятно, кто слизнул языком ветеринаршу и ее красавицу-подругу? – строго сказала циркачка. – Теперь-то вы поняли, кто похищал ни в чем неповинных людей, превращая их в антикварные куклы?!

– Наверное, и нашу парикмахершу они порешили… И лосятника…

– Лосятника я не трогал! – выкрикивал Плоско-дон. – С ним Долбарис имел дело! У них свои счеты.

– Вот как они со своими сводят счеты, – с ядовитой усмешкой подметила Раиса Мартыновна. – Рольмопсов, усыпите это животное.

– Может, все-таки, передать их участковому? – робко предложил Дмитрий Павлович.

– Не смешите меня… Сколько у вас исчезло людей за последние, скажем, два года?

– По-моему, около пяти…

– И никого не нашли?

– Нет.

– Значит, участковый кормился из той же кормушки, и ему ни в коем случае нельзя сообщать. Вот что, дорогой мой, снимите копию с этого письма и отправьте его в российский суд, а подлинник вместе с этими бандитами я передам в центральные органы… И, ради Бога, умоляю вас, ни одного слова о том, что вы видели у Сизаревых. Я считаю, что я сделала доброе дело. Вы поняли?

– Еще бы. Мы очень благодарны вам. Теперь некому будет над нами издеваться и по полгода не платить жалованье.

– Тогда садитесь и пишите копию письма.

– Я сейчас перепишу. Но кого же мы теперь будем наказывать, если бандиты уже пойманы?

– Дмитрий Павлович, дорогой, я нисколько не удивлюсь, если суд оправдает наших убийц. А с вами что случилось, Иван Иванович? На вас лица нет! Так дело не пойдет! Ведь я приехала к вам в гости и хочу, как и вы, делать людям добро. Прошу вас, присядьте с нами за стол.