Оранжерея на краю света

– Теперь я знаю, что Амара ничего не забыла. Я всегда боялась, что она покинет меня. До этого момента. Но теперь я поняла, что она как могла пыталась себя защитить. Как умела. Видимо, воспоминания причиняли ей невыносимую боль. Одно никогда не бывает без другого, но не всем нужно через это проходить. Но я рада, что благодаря вам, Аён, я снова могу разговаривать об этом с Амарой.

Сквозь окна кафе проникал солнечный свет, и под его лучами Наоми казалась замечтавшейся. Посмотрев на нее, Аён сказала:

– Я тоже благодарна вам за все. Узнать эту историю и проводить подобное исследование – это, наверное, самая большая удача в моей жизни.

Включив диктофон, Аён обратилась к Наоми с просьбой:

– Я хочу узнать, что было дальше. После того, как вы уехали из Илима. Как закончилась та эпоха и как вы оказались здесь?

Обратная дорога в Эфиопию заняла несколько месяцев. По пути Наоми и Амара разбрасывали семена мосваны, но времени дожидаться, пока они взойдут, у них не было. Задерживаться на одном месте было опасно. Им уже приходилось странствовать, но теперь у них была цель.

– На нашей машине невозможно было пересечь океан, но людей, которые хотели встретить конец света на родине, было немало. С ними мы и объединились. Вместе проехали Индию, Пакистан, пересекли Аденский залив и приехали в Сомали. Надо сказать, что это путешествие пережили не все. Кто-то даже предлагал совершить массовое самоубийство. Нам еле удалось спрятаться. И все же без них мы не смогли бы добраться до востока Африки. Мы хоронили каждого, кто не выдерживал этой трудной дороги. Но, как оказалось, это было только начало.

Эфиопия была в плачевном состоянии. Когда купол над городом разрушился, Аддис-Абеба превратилась в руины. Все, что от нее осталось, – это подземное убежище, где удалось спрятаться небольшому количеству людей, маленькая наземная община устойчивых да пара деревень под самодельным куполом. Сестры пытались убедить их в существовании растений, способных расти вне купола, но в ответ слышали лишь смех. По пути в Иргачеффе они наткнулись на остатки одного подземного убежища возле озера Лангано. Оно не защищало от проникновения пыли, поэтому всем укрывавшимся пришлось его покинуть. Там сестры и обосновались. Сажали растения Рэйчел и устроили подручную лабораторию для приготовления антидота, который они обменивали в деревне под куполом на необходимые им вещи.

– Местные считали, что нам просто повезло обнаружить лекарственные травы. Они говорили на оромо, поэтому с общением у нас возникали проблемы. Использовать наушники-переводчики никто не хотел. Конечно, люди не сразу смогли осознать ценность того, что у нас было. Потребовалось время.

Наоми не рассказывала местным, как действовал антидот. Говорила, что это вроде как обезболивающее. Сначала ей никто не верил, но, когда у людей стали пропадать симптомы интоксикации пылью, все бросились его покупать. Наоми хранила рецепт приготовления антидота в тайне, и местные относились к ней с особым почтением. Амара тоже выращивала лекарственные растения и готовила из них целебные снадобья. Очень скоро почти все жители окрестных районов знали про сестер, которые умели делать лекарства и антидот.

– Мы начали выращивать мосвану, чтобы сдержать свое обещание Илиму. Она распространялась стремительно. Не успевали мы моргнуть глазом, как пустыри превращались в заросли лиан. Это растение паразитировало на останках уничтоженных пылью трав. Мы с Амарой были поражены ее живучестью, но все равно сомневались, что она в силах спасти мир. Казалось, то короткое время, что мы провели в Илиме, осталось далеко в прошлом. Подолгу размышляя над тем, как же нам и другим илимцам удалось выжить, мы приходили к выводу, что на то было много причин. Может, нас спасла наша устойчивость, может, антидот. Но кто знает, а вдруг и мосвана. После Илима мы везде чувствовали себя чужими. Но изо дня в день делали то же, что и в деревне возле холма. Не из чувства долга, нет. Мы просто скучали по тем временам, а привычная работа пусть немного, но утешала.

По ночам от зарослей лианы исходило загадочное синее свечение, которое поражало местных жителей, внушая им благоговейный страх. Мосвана у людей ассоциировалась с сестрами, поэтому они стали верить в ее целебные свойства. Наоми пыталась образумить тех, кто начал готовить из нее лекарства, объясняя им, что лиана чрезвычайно ядовита. Но людей было уже не остановить. Они засеивали мосваной все вокруг, сажая ее даже возле купола. Так за считаные месяцы лиана заполонила все высокогорье.

Получив всеобщее признание, сестры рассказывали всем, что мосвану культивировали в оранжерее, которую защищали жители Илима, и она способна уничтожать пыль. Люди слушали внимательно, но почти все считали, что это просто сказки двух маленьких девочек. Даже самые близкие друзья не поверили в существование илимской общины. Единственным доказательством служила размытая фотография, которую Наоми сняла камерой, найденной на заброшенном пустыре.