Орда (Тетралогия)

Секретарь поклонился:

— Тем, чем вы мне велели, господин. Ведомством чинов, ведомством налогов, отделом гарнизонов и военных поселений...

— Всё?

— Всё, — кивнул Фань. — Правда, это не считая всяких менее ответственных поручений, типа Линя Ханьцзы. Ну, помните, вы просили про него узнать, если будет время.

— Линь Ханьцзы? — переспросил князь. — Нет, не помню такого.

— Ну, знаменитый ростовщик, вы просили...

— Ах да, бывший муж Ту... Одной женщины. Что-нибудь про него узнал?

— Нет, только заказал документы в архиве.

Баурджин вышел из-за стола:

— Вот что, Фань, давай-ка сейчас садись и напиши мне во всех подробностях — кого именно ты в последнее время затронул, всех чиновников, вплоть до последнего секретаря.

Юноша неожиданно улыбнулся:

— Много имён получится!

— Ничего, — князь сжал губы. — Мы тщательно проверим всех. И вот что... Опиши мне свой ежедневный маршрут — путь из дома во дворец и обратно. В подробностях! Ты, надеюсь, не ходишь пешком?

— Нет, у меня есть одноколка.

— А, с серебряной окантовкой, лаковая, — припомнил князь. — Неплохая штучка. И кони чудесные.

— Подарок деда, — улыбнулся Фань.

— Ну, иди, пиши.

Выпроводив секретаря, Баурджин снова вызвал начальника стражи:

— Вот что, Керачу-джэвэ. Знаешь моего нового секретаря?

— Этого мальчика, Фаня?

— Да, Фаня. С сегодняшнего дня выделишь двух самых опытных стражей, смышлёных и ловких — они должны будут незаметно сопровождать Фаня, куда бы тот ни направился. Имей в виду, у него коляска — одноколка на быстрых конях.

— У моих людей найдутся не менее быстрые кони, нойон! — горделиво усмехнулся воин.

— Ну и прекрасно. Отвечаешь за секретаря головой!

Керачу-джэвэ лишь молча поклонился и вышел.

А наместник всё ходил по кабинету, думал, иногда даже рассуждал вслух, и сон никак не приходил к нему, да и некогда было спать.

Интересная вырисовывалась картина, интересная, и, в общем, вполне даже логичная. Кто-то из вороватых чиновников (а тут таковыми являлись практически все), почувствовав интерес к собственной персоне со стороны молодого, но хваткого, секретаря, решил принять срочные меры. И меры самые радикальные! Почему именно такие? Почему этот чиновник — или чиновники — пошёл на убийство! Да на убийство не кого-нибудь, а секретаря самого наместника! Для этого должна быть какая-то веская причина, которую нужно как можно быстрее установить. Как можно быстрее! Кого из специалистов можно к этому привлечь? Да того же Инь Шаньзея, судебного чиновника второго ранга. Он, кажется, чётный и порядочный человек, правда, невезучий и в личной жизни и в карьере. Невезучий — потому что честный и порядочный? Вот это тоже нужно исправить, чтобы было наоборот, чтобы было выгодно быть честным и порядочным, именно что выгодно, иначе всё так и будет продолжаться — мздоимство, казнокрадство, осуждения невиновных. Да, на Инь Шаньзея, пожалуй, можно положиться. Тем более он, кажется, очень неплохой специалист, мастер своего дела. Мастер-то мастер, однако, убийц караванщиков так пока и не отыскал. Хотя, идея с фальшивым караваном, несомненно, должна бы принести плоды.

В дверь осторожно постучали. Чи Янь.

— Что такое? — Баурджин остановился.

— Прибыл судебный чиновник Инь Шаньзей, господин наместник, — доложил мажордом. — Говорит, у него для вас важное сообщение.

— Ага! — князь радостно потёр руки. — Я как раз и хотел его вызвать. Скажи — пусть войдёт.

Следователь выглядел усталым и невыспавшимся — бледное осунувшееся лицо, морщины в уголках глаз.

— Караван только что вернулся в город, — поймав вопросительный взгляд наместника, тихо доложил Инь Шаньзей. — Наш, фальшивый караван. Никто на него не напал.

Глава 7

Зима — весна 1217 г. Ицзин-Ай

ЧИНОВНИКИ

Моя душа, сановники и Бог,

Я не желаю быть растоптан вами,

Я вас казню вот этими руками,

Я буду беспощаден и жесток!

Ван Цзин-Чжи. Враги(перевод Л. Черкасского)

Фальшивый караван не тронули! Тут, как говорится, одно из двух — либо кто-то что-то прослышал, либо просто повезло, а точнее сказать — не повезло.

— Попробуем отправить ещё раз, — прощаясь с Инь Шаньзеем, громко промолвил нойон. — Не сейчас, дней через десять.

Жестом задержав следователя, он обмакнул в чернильницу перо и, приложив палец к губам, вывел на листке бумаги иероглиф «встретимся завтра у субургана Сюань Цзан».