Орден Креста

Теперь эта рука грела его душу и возвращала временный покой. Его истерзанный дух постепенно успокаивался и Стен, положив голову на край подушки, закрыл глаза. Вскоре его сознание захватил сон.

Странным образом его разум, видимо окончательно измучавшись терзаниями, на время успокоился и позволил его телу немного отдохнуть. Но снился ему не рай. Снились ему битвы и задания, где инквизиторы гибли один за одним в сражении против неизвестного одержимого прямо в этом здании, лица которого они даже не могли разглядеть. Его товарищи были отчего-то безлики, словно поверх каждого лица были одеты маски, и когда они умирали, эти маски трескались, открывая черные гнилые массы из которых выбирались черви. Вот только там Стена это совсем не удивляло, он просто наблюдал это и злился, что погибают люди, но с каждой смертью он старел, а мундир на нем получал звание. Так, оставшись единственным живым в этом доме, он был сухим стариком, облаченным в одеяние епископа, но, невзирая на старость, меч в своих руках он держал крепко. Теперь он был единственным, кто сможет остановить эту очень сильную Тьму, выросшую в человеке. Он один должен был это сделать, и только это его заботило, когда он бродил по коридорам, переступая через тела и наступая босыми ногами на ползущих по полу червей. Так он только ходил по зданию, выискивая врага, пока, наконец, не увидел его силуэт, на фоне яркого света, которым средь ночи стал вспыхнувший камин.

Одержимый медленно отступал к огню, словно заманивая Стена, при этом ему интуитивно казалось, что одержимый улыбается и уже смакует свою победу.

Это сделало опытного воина осторожней. Не спуская глаз с врага, он неспешно приближался к нему, следя за каждым уголочком пространства. Вот только ничего не происходило, словно одержимый собирался сдаться и именно это и принесет ему победу. Подобные мысли, прокрадываясь в его разум, казались ему средь сна вполне естественными, при всей их нелогичности. Он будто чувствовал этого одержимого. Ему казалось, что когда тот улыбается, что-то внутри Стена тоже улыбается. Когда одержимый что-то думал, его мысли отражались в разуме Стена.

И вот они оказались в одной комнате. Одержимый, высокий и статный, стоял спокойно и величаво, глядя в огонь.

— Вот и твоя смерть пришла, — проговорил он очень знакомым голосом и медленно обернулся.

Стен невольно отшатнулся, ведь перед ним стоял он сам, вот только совсем молодой и сильный, только вместо синих глаз был глянец Тьмы в котором отражалось пламя.

Стен и верил и не верил. Всеми силами он старался относиться к этому, как к иллюзии, коей одержимый влияет на его сознание. Он даже был готов допустить, что в нем самом была некая Тьма, что резонировала с этой мощью, делая его жертвой подобного.

Одержимый улыбался.

— Нет, старик, это не иллюзия.

И через миг статный молодой экзорцист с черными глазами, оперся на двуручный освещенный меч, а на его плечо легла женская рука. Молодая Анне, такая нежная, но чужая, целовала этого юнца, а он, истинный Стен, старый ослабленный и безоружный, медленно сползал на колени, чувствуя, как сердце, словно сжатое в тисках бешено колотиться, начинает уставать и замедляться. Холод касается его пальцев.

— Я создал тебя, — говорит ему юнец, отталкивая рыжую бестию и наслаждаясь муками старца.

Он присел на корточки и заглянул в глаза умирающего.

— Я и есть твоя сила экзорциста. Все что в тебе есть настоящего — это я…

И он смеялся.

А Стен задыхаясь, уже видел желания этого создания и то зло, что он готов породить в мире смертных, окончательно уничтожив орден Креста, разбив его изнутри.

Грянул гром…

Тяжело дыша Стен, открыл глаза, задыхаясь. Его сердце сильно болело, и, жадно хватая воздух, он понимал, что лежит на полу, покрытый холодным потом, а прямо перед ним, пылает камин. Он даже не заметил, что снилась ему именно эта комната.

За окном вновь громыхнуло. И казалось, вздрогнуло все здание.

Ужас Стена взял над ним самим верх. Дрожа от страха, он схватил бутылку и почти тут же ее опустошил.

Однако боль в груди не унималась, а руки продолжали дрожать.

Он задыхался, словно только что умер, но по воле дьявола был выброшен обратно в жизнь.

В дверь постучали. И этот стук стал для Стена вестником беды.

Он отшатнулся от двери, готовый защищаться от любых врагов.

— Ваша светлость, епископ хочет видеть вас прямо сейчас…

Реальность окончательно прорвалась в разум Стена.