Орден Лино. Эра исполнения желаний

– Габриэль, это безумие! – Димитрий все еще надеялся достучаться до разума Зверя. – Ты сошла с ума!

Ой, не те слова выбирал Правитель для переговоров, ой не те!

– Габриэль! Хватит! – Воронка вокруг него на миг поредела, и этого хватило Габриэль для атаки. Короткий удар – и Правитель Арвиндаля с хрустом впечатался в стену тронного зала. На миг повисла тишина. Я сжалась от ужаса. Человек не способен пережить такой удар.

Но не Димитрий. Очень медленно, но он все-таки встал. По его лицу струилась кровь – слишком яркая на бледных щеках. И удивительно обыкновенная, красная. Такая же, как и у меня, как у всех в этом зале. А ведь я почти поверила, что вены Димитрия наполнены звездным светом…

– Защищать… Правителя… – хрипел раненый командор. Но встать у него не получалось. Несмотря на невероятную силу, он не был Основателем. Воины – те, кто еще мог, – встали между Димитрием и чудовищем. Каждый из них знал, что смотрит в глаза собственной смерти.

И тут наверху мелькнула быстрая тень. Кто-то пробежал по балкам потолка и легко, по-кошачьи прыгнул на массивную бронзовую люстру – единственное украшение этого зала. Мужской силуэт на миг замер прямо над кабаньей головой. Мое сердце тоже замерло. Я узнала того, кто сумел забраться на крышу и пролезть на потолочные балки древнего здания. Фрейм.

Темная тень бесшумно упала вниз – прямо на голову чудовища. Я вскочила, люди ахнули, не веря своим глазам и возможному спасению. Один удар меча в глаз чудовища – и мы спасены! Но… но в руках Фрейма не было оружия. Его руки были пусты. Но как же? Зачем он прыгнул? Что можно сделать голыми руками?

Кабаниха завизжала, пытаясь сбросить чужака. Фрейм низко склонился к торчащему уху, его губы дрогнули. Он что-то сказал? Но что? Что?

Чудовище забилось, зарычало. А потом Зверь оглушительно и болезненно взвыл и исчез. На залитом кровью полу тронного зала осталась лишь обнаженная девушка. Спутанные светлые волосы разметались вокруг ее тела. Над правой грудью свернулась лента черной бесконечности. Упавший Фрейм прокатился в кувырке и, вскочив, обернулся. Габриэль не шевелилась. Похоже, Правительница потеряла сознание.

Один из стражей Димитрия подбежал и занес над тонким телом окровавленный меч. И тут же его снес поток ледяного воздуха.

– Это Правительница, идиот! – рявкнул опешившему воину Димитрий. Подошел ближе к лежащей Габриэль, глянул на ее тело. – Я сам ее убью. Когда решу.

С другой стороны остановился подошедший Фрейм. И оба выглядели одинаково злыми.

– Проклятье! – пробормотал Димитрий, стирая с разбитых губ кровь. – Это был мой любимый наряд.

Внутри меня шевельнулась то ли жалость, то ли женская солидарность. Стянув с себя кафтан, я подошла ближе и закрыла от мужских взглядов тело Габриэль. Где-то у входа уже причитали бегущие советники.

– Моя госпожа, моя госпожа! – выл на одной ноте толстяк в тюрбане. Зал неожиданно наполнился шумом людей: лекарей, советников, стражей… Прутья снова скрылись в колоннах, открывая зал ветрам и людям.

Но я их не видела, потому что глаза Правительницы неожиданно распахнулись. Зеленые, как папоротники Соларит-Вулса. И Габриэль вздрогнула всем телом.

– Это… ты? – с ужасом и надеждой прошептала она.

Тонкие испачканные пальчики Правительницы сжались на моем запястье, не отпуская. Вокруг суетились люди, кто-то что-то кричал, приказывал, требовал… Советники в расшитых халатах накрыли Габриэль золотым покрывалом, тут же появились носилки, на которые осторожно переложили Правительницу. Я хотела уйти, но Габриэль так и держала меня, не отпуская. Я беспомощно оглянулась на Димитрия и Фрейма. Вокруг них толпились стражи Соларит-Вулса, но, кажется, они пока не понимали, как должны поступить, то ли заточить чужаков в темницу, то ли отправить в гостевые покои и накормить обедом.

Димитрий, поймав мой взгляд, повелительно махнул рукой. Мол, иди с ней, с Габриэль.

Я и пошла, выбора у меня все равно не было. Даже в таком, обморочном состоянии, Габриэль оказалась невероятно сильна. Пока ее донесли до покоев, на моей коже от ее нежных пальчиков проступили пятна синяков. И даже когда Правительницу уложили на изумрудное покрывало, меня она не отпустила. Тощий лекарь в огромном чурбане, делающим его похожим на одуванчик, лишь покосился на меня неприязненно и вздохнул. Вокруг Правительницы суетилась целая толпа то ли врачевателей, то ли прислужников, все – смуглые как запеченные картофелины и юркие как ящерицы. Они крутились вокруг ложа, мешали микстуры и настойки, пытались напоить золотовласую госпожу и безостановочно что-то говорили, создавая невообразимый шум и гам.

Я присела на край кровати и осмотрелась. Комната оказалась большой и красивой. Вместо одной стены здесь развевались полупрозрачные занавеси, такие же колыхались над широким ложем, заваленным бархатными подушками. В углу стоял низкий столик, рядом – плетенные из лозы кресла. Пол устилали бамбук и мягкие коврики. Просторно, воздушно, красиво. Очень подходит зеленоглазой красавице, которая едва не погубила всю делегацию из Арвиндаля.