Орфей спускается в ад

Лейди. Ты что, не понимаешь? Там, наверху, тот, кто поджег виноградник моего отца, где я умерла, да-да, умерла. Там погибли три жизни – две рожденных и одна нерожденная… Это он заставил меня совершить убийство! (Мгновенно замирает.) И я хочу, чтобы он на пороге смерти увидел, что виноградник снова живет! Хочу, чтобы он услышал, как нынче вечером виноградник опять наполнится весельем! А ему недолго осталось. Это необходимо, и никакая сила на земле не сможет этому помешать. Черт подери, я даже сама этого не очень хочу, но это нужно, надо что-то сделать, чтобы с ним поквитаться, чтобы… чтобы… не дать ему одержать верх! Понимаешь? Просто чтобы не дать ему одержать верх! О, нет уж, во второй раз я не дам себя победить! (Обнимает его.) Спасибо, что ты рядом со мной… Да благословит тебя Господь за это… А теперь прошу тебя – иди и надень белую куртку…

Вэл смотрит на нее, словно колеблется между естественным движением души и тем, чему научила его жизнь с момента отъезда из Ведьминой заводи. Потом снова вздыхает, опять грустно пожимает плечами и идет в нишу, чтобы надеть куртку и достать из-под раскладушки холщовую котомку со своими пожитками. Лейди берет с прилавка бумажные колпаки и прочие карнавальные принадлежности, проходит в кондитерскую и расставляет их по столикам, потом возвращается, но замирает на месте, увидев выходящего из ниши Вэла в куртке из змеиной кожи и котомкой в руках.

Лейди. Это не белая куртка, на тебе куртка из змеиной кожи, в которой ты сюда приехал.

Вэл. В ней приехал, в ней и уеду.

Лейди. Ты сказал – «уеду»?

Вэл.

Да, мэм, сказал «уеду». Осталось только утрясти дело с зарплатой.

Сбывается то, чего Лейди больше всего боялась. На корриде это называется «моментом истины», когда матадор идет прямо на бычьи рога, чтобы нанести последний и смертельный удар.

Лейди. Так… значит… смываешься, да?

Вэл. Я все собрал. Хочу успеть на автобус на юг.

Лейди. Ага, верю-верю. Не вертите мне вола, мистер. Она ждет тебя на улице в своей мощной тачке, и ты…

Внезапные шаги на лестнице. Они отшатываются в разные стороны. Вэл ставит котомку на пол, уходит в тень. На лестничной площадке появляется сиделка Портер.

Сиделка Портер. Миссис Торренс, это вы там?

Лейди (подходя к подножию лестницы

). Да, я здесь. Уже вернулась.

Сиделка Портер. Можно попросить вас подняться и поговорить о мистере Торренсе?

Лейди (кричит сиделке). Минутку обождите, скоро приду! (Наверху закрывается дверь. Лейди поворачивается к Вэлу.) Так, ладно, мистер. Ты чего-то испугался, верно?

Вэл. Мне угрожали насилием, если я здесь останусь.

Лейди. Я плачу, много плачу, чтобы нас тут не трогали, это и тебя включает.

Вэл. Нет, мэм, мое время тут кончилось.

Лейди.

Ты так говоришь, словно срок в тюрьме отсидел.

Вэл. Я застрял здесь дольше, чем думал, Лейди.

Лейди. Но как же я?

Вэл (подходит к ней). Я мог бы смыться еще до того, как ты вернулась в магазин, но хотелось сказать тебе то, чего я никому и никогда не говорил. Никому и никогда. (Кладет руку ей на плечо.) Я люблю тебя, Лейди, люблю по-настоящему! (Целует ее.) Буду ждать тебя за границей округа, просто назначь время и…

Лейди (отстраняясь

). Ой, вот только не надо мне о любви заливать! Легко говорить «люблю-люблю!», когда за дверью ждет быстрый и бесплатный транспорт!

Вэл. Помнишь, что я тебе говорил в тот вечер, когда мы познакомились?

Лейди (отходит вправо). Да, ты много чего говорил. О собачьей температуре, и птичке без лапок, которой приходится спать на волнах ветра!

Вэл (одновременно с ней). Нет, не то, не то.

Лейди. Как ты любую женщину можешь покорить? Я тогда сказала «Ерунда!», а теперь беру свои слова обратно. А ведь можешь! Можешь вертеть женщиной, да так, чтобы втоптать ее в грязь, чтобы она и не пикнула!

Вэл. Я о том, что завязал с прошлым…

Лейди. И долго ты продержался на первой в жизни постоянной работе?