Оригинал

Зажав рот рукой, я вжалась спиной в стену, к которой оттеснил меня Грегордиан, и повернула голову, будучи просто не в силах смотреть на него. Не желаю видеть холодное, отрезвляющее безразличие в его глазах, просто не выдержу, словно я неожиданно достигла своего предела, зависла на цыпочках на краю пропасти, куда он с легкостью может меня столкнуть. Деспот уперся руками по обе стороны от меня, сохраняя между нами дистанцию в несколько убийственных миллиметров. Ровно столько, чтобы, не касаясь, позволить мне ощутить жесткий жар, исходящий от его большого тела, и заставить вдыхать его экзотичный и неповторимый во всех мирах запах. Тот самый, что опьянял до невменяемости с самого первого вдоха, рушил все внутренние запреты, стирал даже память об упрямстве, гордости, обидах, перемещал молниеносно в это полное через край предвкушением первого прикосновения наше личное «нигде», покинуть которое я могла, лишь когда он решит меня отпустить. А я и не хотела, чтобы отпускал. Никогда. И он мне обещал. Прошептал, прорычал, поклялся в этом десятки раз той проклятой ночью.

— Разве я отказался хоть от одного сказанного тогда слова, Эдна? — деспот провел носом по моей шее и вдохнул жадно, будто вынырнувший на воздух после слишком долгого погружения.

— Не… нет, — промямлила я невнятно и повернулась в поисках хоть мимолетного контакта с его губами, но деспот отстранился, покачав головой.

— Если думаешь, что тебе тяжело не касаться меня, то умножь это на бесконечность, чтобы понять, каково мне. Не испытывай мою выдержку, Эдна! — пробормотал он сильно просевшим голосом.

Шагнул от меня резко, так, словно разрывал нити неумолимого притяжения между нами.

— Дай только дождаться этого проклятого гоета и разобраться со всем, и поверь, ты будешь молиться о том, чтобы у меня почаще были дела вне Тахейн Глиффа, а у тебя передышки, — деспот ухмыльнулся, казалось бы, по обыкновению заносчиво и похотливо, вот только вышло немного вымученно.

Да как же! Не нужны мне передышки от него. Ни потом, ни сейчас!

— Разве мы не можем снимать напряжение альтернативными способами? — Эй, где хоть крошечная капля смущения от осознания, что впервые в жизни я практически умоляю мужчину о сексе?

— Серьезно, Эдна? — закатил глаза Грегордиан. — Среди твоих альтернативных методов есть те, что могут гарантировать, что я реально не искалечу тебя, когда совсем озверею? А это случится весьма скоро, если ты даже продолжишь об этом просто говорить!

Я представила. В красках. Да, пожалуй, при неистовом темпераменте Грегордиана, помноженном на воздержание, полном отсутствии тормозов и том безумии, что его охватывало в шаге от оргазма, у меня все шансы быть задушенной или разорванной надвое. Это немного снизило градус моего вожделения. Я готова с ним почти на все, но все же не мазохистка и не самоубийца.

— Ты мог бы позволить мне руководить процессом… — начала я, но ответный взгляд деспота был слишком красноречив. Не-а, не в этой жизни. Тут же вспомнилось, как ненадолго он дал мне иллюзию контроля тогда в моей квартире, но потом сполна все компенсировал, заставил заплатить за каждую одолженную секунду превосходства вдесятеро. И никто не дождется от меня жалоб по этому поводу.

— Когда уже приедет этот чертов волшебник? — в сердцах ляпнула и тут же прикусила язык.

На минуточку, Аня, ты совсем из ума выжила от похоти? Ничего, что его приезд означает и то, что этот самый обряд, который пугает тебя до икоты, наконец состоится? И то, что, возможно, он станет последним знаменательным событием в твоей жизни, ты тоже запамятовала, думая только о члене деспота? Да тебе бы впору молиться о том, чтобы этот маг сгинул или был сожран радужными змеями где-то по пути, а не возмущаться о его медлительности.

— Очень надеюсь, что это случится как можно скорее, Эдна, — отворачиваясь от меня, пробормотал Грегордиан, возвращаясь к нервным хождениям по покоям. — Иначе…

Да, про «иначе» пока не стоит и думать. Сделав еще кругов десять, явно о чем-то сильно задумавшись, Грегордиан остановился напротив меня и пробормотал, кажется, больше самому себе:

— Нет, жалкие цепи меня не удержат! Ни за что! — запрокинув голову, он глухо и раскатисто зарычал в потолок и, отвернувшись, понесся к двери, оставляя меня додумывать, для чего бы он хотел применить цепи, которые должны были его удерживать. Врать не стану: мысли постоянно сворачивали в сторону гипотез, весьма далеких от невинности, вытворяя с моим либидо поистине жестокие вещи. Мой деспот, закованный в цепи, беспомощный, весь изнывающий от дикого желания и предоставленный в мое полное распоряжение. Ох, я бы не была милосердной!

— Монна Эдна! — голос Илвы беспощадно поломал мою фантазию. — Архонт сказал, что я могу прийти. Он сказал, что нам стоит… хм-м… пообщаться.