Орёл, несущий копьё [СИ]

— Георг достойно показал себя во всех делах, — откликнулся Адлер. — Он достаточно сильный и бесспорно умный совершеннолетний маг, который, как я понял, сам хочет войти в состав Семёрки. Кроме того, у нас пустует два места, а это много для группы из семи человек; да и ты на время отойдёшь от дел…

— На две недели, не больше, — уточнил Макс.

— И твоя невеста не возражает против этого? Не хочу, чтобы она обвинила меня в том, что я лишил её медового месяца.

— Она достаточно умна для того, чтобы правильно расставлять приоритеты.

Адлер скептично вскинул бровь, но ничего не сказал. Тоже помолчав какое-то время, Макс вернулся к интересовавшей его теме:

— Так значит, Георг…

— Позволь ему самому решать. Я не буду ни настаивать, ни уговаривать его, обещаю тебе это, — просто предложу.

И вновь повисла пауза — Макс обдумывал услышанное, а затем наконец сказал:

— Пусть будет так, — хотя в его тоне одобрения не было вовсе.

«Нельзя не понять, почему он против вступления Георга в Семёрку, — подумал Адлер. — Мы сейчас ходим по тонкому льду, а Макс любит брата и не хочет, чтобы с ним что-то случилось». Это ведь так естественно — Адлер понимал это, хотя и не познал на собственном опыте подобных чувств.

На краткий миг в сердце шевельнулось нечто, похожее на зависть. «Смотри иначе, — приказал он себе. — Привязанности — это слабости, а у меня их быть не должно. Любому, кто хотя бы раз видел их вместе, понятно, что на Макса можно влиять через Георга, как, собственно, и наоборот…»

Рядом с ними материализовался домовой эльф.

— Герр Максимилиан, — тонко проговорил он с низким поклоном, — господин барон зовут вас.

— Пойду и я в зал, — сказал Адлер, когда Макс кивком отпустил домовика. — Возьму бокал с шампанским, чтобы первым поднять его за ваш с Эльзой союз.

— Очень любезно с твоей стороны, — чопорно произнёс Макс, явно репетируя вид, с которым будет на протяжении вечера принимать поздравления. На этом они расстались, и каждый направился в свою сторону.

Когда он вошёл в большой бальный зал, Адлер первым делом быстро осмотрел собравшихся. На приёме по случаю помолвки Максимилиана фон Винтерхальтера и Эльзы Лихтенберг собрался весь высший свет — мало какие мероприятия могли похвастать таким списком гостей; огоньки сотен свечей плясали на гранях бесчисленных бриллиантов, сапфиров, изумрудов и иных камней, преломляясь в них и заставляя сиять, точно маленькие звёзды. Кругом были золото, бархат и шёлк, кокетливые смешки девиц и светские разговоры — достаточно громкие и перешёптывания, однако почти все — о предстоящей свадьбе, которая должна была состояться через три дня и пройти, согласно традиции Винтерхальтеров, закрыто, в присутствии лишь ближайших родственников; о том, почему события развиваются так скоро; о размере приданного невесты и о том, что жених в качестве подарка от родителей получает большой дом в центре Вены… Всё это было так глупо, так незначительно, что Адлер почти обрадовался, когда, идя по залу, услышал слева от себя тихий разговор:

— …штурмовал Азкабан — а это очень серьёзное заявление.

— Позвольте, я слышал, что это был не штурм даже — дементоры перешли на сторону Тёмного Лорда и сами впустили его и Пожирателей Смерти в тюрьму. А из охранников-волшебников там было едва ли больше полудюжины дежурных мракоборцев…

«И как британские Светлые могли доверить охрану своей тюрьмы насквозь Тёмным существам?..» — в который раз мысленно подивился Адлер. В Нурменгарде, он слышал, несли вахту волшебники, причём хорошие.

Нурменгард… Однажды он непременно побывает там. Пока время ещё не пришло — однако оно уже не за горами.

— Тётушка, — Адлер поклонился Хильде, а затем даме, с которой она беседовала. — Баронесса. Позвольте от всего сердца поздравить вас.

Хильда посмотрела на него с подозрением и настороженностью. Сегодня тётушка затянула себя в корсет так сильно, что, похоже, едва могла дышать; впрочем, несмотря на все её попытки не ударить в грязь лицом, рядом с высокой и величественной Арабеллой фон Винтерхальтер она выглядела провинциальной толстушкой.

— Благодарю, дорогой племянник, — проговорила, наконец, Хильда, но в тоне чувствовалась напряжённость. — Я рада, что ты здесь, несмотря на всё то, что случилось в последнее время, — в конце фразы она уже почти попыталась задеть, съязвить.

— Мой лучший друг и кузина женятся, — ответил Адлер совершенно спокойно. — Мог ли я остаться в стороне и не прийти, чтобы пожелать им всех благ?

«Мой лучший друг — человек, с которым меня связывают исключительно деловые отношения, который мгновенно отвернётся, когда узнает меня настоящего, — хмыкнул он про себя. — Что, основываясь на этом, можно сказать обо мне самом?»

И вновь Хильда с подозрением взглянула на него.

— Уверена, что они оба это ценят, — произнесла баронесса; у неё были удивительные ярко-зелёные глаза, которые унаследовали оба её сына. — Максимилиан дорожит дружбой с вами, несмотря на неодобрение отца.