Орёл, несущий копьё [СИ]

— Признавайся, это Фихтнер тебя подговорил? — уточнил Адлер. — Он ведь как-то раз предлагал мне подобное… Но это не моё, Илья, не моё и всё тут; я — вольный художник, а школа ограничивает, постоянно держит в рамках.

— Да, тебя в рамки загонять опасно, — хмыкнул Илья. — Все мы видели, что из этого выходит.

Адлер пожал плечами. Илья покачал головой и сменил тему:

— А ты сам вообще чем сейчас занимаешься? Я слышал, тебя в августе чуть не женили, но кроме этого ничего.

— Да так, всем понемногу, — туманно отозвался Адлер, вовсе не собираясь вдаваться в подробности. На удачу, как раз в этот момент вошли жених и невеста, каждый в сопровождении своего отца, и собравшиеся разразились аплодисментами. Захлопали и Адлер с Ильёй, а затем принялись слушать объявление о помолвке, в конце которого Макс преподнёс кольцо Эльзе. После они вышли на центр зала, и оркестр, разместившийся в углу, заиграл вальс.

— Они красивая пара, — заметил Илья, поверх голов наблюдая за танцем.

В силу роста Адлер мало что видел, поэтому, когда впереди наметился просвет, подошёл ближе. Макс был совершенно не похож на себя обычного — на жестокого и беспощадного бойца, на того, кто спокойно врал в лицо родителям Петара о причинах его смерти; он улыбался своей невесте, и улыбка эта была вполне искренней. Эльза сияла собственным внутренним светом; она действительно была очень красива и в светлом платье казалась ангелом — Адлер даже на время забыл обо всех годах, которые её ненавидел. «Они идеальная пара, — подумал он. — Стоят друг друга так точно».

Мелодия доиграла, но сразу же началась новая. Макс и Эльза разошлись: он — к Хильде Лихтенберг, она — к Фридриху фон Винтерхальтеру. Карл Лихтенберг, вечно тяжело опирающийся на трость, виновато улыбнулся Арабелле фон Винтерхальтер, и её тут же пригласил на танец Георг. «Он больше похож на мать, — отметил про себя Адлер. — А Макс — на отца».

Пары вновь сменились: теперь Георг танцевал с Эльзой — он закатывал глаза, она смеялась, — а Макс вальсировал с матерью. Вскоре начали выходить танцевать и другие гости — музыка была волшебна, и многие, уже отведавшие шампанского, легко поддались её чарам. Обернувшись, ища своего собеседника, Адлер обнаружил, что Илья увлёк в круг молодую француженку — одну из приятельниц Эльзы по Шармбатону. Коротко усмехнувшись, он собрался было отойти обратно к стене, когда вдруг был порывисто схвачен за руку.

— Пригласи меня на танец, — щёки Эльзы раскраснелись, а глаза блестели. — Не думай отвертеться, дорогой кузен, сегодня мой день!

— Тогда приглашаю тебя, — произнёс Адлер без особой охоты, предлагая ей руку; очарование прошлого момента развеялось, словно утренний туман, и все прежние чувства вернулись.

Они вышли на центр — пары отодвигались, давая им пройти — и влились в общий ритм танцующих.

— Жаль, что тётушка Оделия не смогла приехать, — сказала Эльза, разрушив надежду Адлера на то, что потанцуют они молча. — Пришлось сказаться больной… Хотя, после такого скандала я не удивлена, что она не желает показываться на людях, тем более с этим…

— Животным, — равнодушно подсказал Адлер, когда она замялась.

Украдкой усмехнувшись, Эльза продолжила:

— Ах, это ведь многих коснулось, на самом деле. Бедняжка Катрин… ты ещё помнишь её? Знаешь, её недавно выдали за старого вдовца и услали в глубинку — с глаз долой, из сердца вон, как говорится.

— Милая кузина, прошу, не пытайся делать вид, что её судьба тебя заботит, — прохладно просил он.

Совершенно неожиданно для него Эльза тяжело вздохнула; её пальчики крепче вцепились в его плечо.

— Скажи, Адлер, почему мы с тобой с самого детства враждовали? — вдруг спросила она без следа обычной издёвки.

Адлер непритворно задумался, вспоминая.

— Кажется, в одну из встреч я пересказывал тебе какой-то миф, который услышал от старой Магды, и ты назвала меня глупым за то, что я в него верю…

— А ты в отместку облил меня водой, — улыбнулась Эльза. — Да, теперь я вспомнила. Но ты тогда и правда выглядел как восторженный глупенький мальчик.

— Мне было четыре, если я правильно помню.

— Но я была старше и, конечно же, считала себя умнее, — она снова вздохнула. — Мелочь, казалось бы, а сколько из неё вышло неприятностей.

На это Адлер ничего не сказал; ему казалось странным, что Эльза решила попытаться наладить с ним отношения именно сейчас. Возможно ли, что и тут замешан Макс? Или Георг, мнящий себя, похоже, великим манипулятором? Или их мать, которой захотелось побольше узнать о человеке, с которым связаны оба её сына?..

Эльза, по всей видимости, уловила его настроение.

— Мы даже не можем друг другу поверить… — она остановилась, убрала руки. Пристально глядя ему в глаза, негромко сказала: — Обними меня, Адлер, пожелай мне счастья, и забудем прошлые ссоры. Ради общего блага наших семей.

Его словно прошибло током — и на сей раз виной была не Цепь, лежавшая в магически расширенном внутреннем кармане, отпечаток которой был на запястье, а слова кузины. Формулировка, на первый взгляд обычная, лично для него значащая так много. Почему именно её она использовала?..