«Орловщина» — восстание в Белом Крыму, 1920

В это время пришла смена (пор. Воскресенский) и комендант телеграфного узла. Им были указаны стулья около меня и объявлено об их аресте. Часа через два один из офицеров повел нас в Европейскую гостиницу, где в ресторанном зале мы присоединились к другим арестованным. Нам было запрещено разговаривать.» Орлов пытался несколько раз говорить по телеграфу со Слащевым, но тот отказывался с ним говорить до тех пор, пока у аппарата не будет дежурный офицер, известный штабу. Около 15. часов офицеры-телеграфисты были освобождены и им было указано возвратиться на телеграф. По приходе на телеграф тот же поручик-марковец предложил им принять аппараты, а сам ушел. Что происходило в штабе Орлова в этот день, мы, к сожалению, сведений не имеем, но один офицер пишет: «В городе было совершенно тихо, но довольно нервно. Я заходил в Европейскую гостиницу повидаться с друзьями. Они были очень возбуждены и не знали, что предполагают делать с ними». Так проходил день выступления кап. Орлова. Кроме арестов, никаких эксцессов или кровопролития не было.

Что же происходило в это время в Джанкое в штабе ген. Слащева, куда незадолго перед выступлением Орлова выехал из Симферополя князь Романовский, прибывший туда утром 22-го? Князь, о своей встрече с генералом Слащевым сообщает следующее: «Общий дружественный обмен мнениями по существу создавшейся на фронте обстановки… Слащев показался мне более или менее „здоровым“. Поболтав с полчаса, я ушел в свою каюту отдохнуть после ночи, проведенной в…. „трясучке“ 3-го класса, к тому же нетопленой, но отдыхать мне долго не пришлось: — „Генерал требует вас немедленно“, — сообщил мне юный ординарец….

Вхожу к Слащеву… Он, разъяренный, кричит мне: — „Мерзавец твой Орлов, мерзавец…“ — Я: — В чем дело? — Слащев: — „Как в чем дело? Он этой ночью арестовал генералов Субботина и Чернавина… и начал восстание“… Я ошалел: — „Откуда у тебя эти новости?“ Слащев: — „Все это знают, кроме тебя“… Тут уж я взбесился и сразу перешел в атаку и довольно резко… Я напомнил Слащеву о моих просьбах, оставшихся без ответа (особенно о… полномочиях и временном „стержне“)… и важных связях… На все это — ни привета, ни ответа… — „Ты должен же понять, что в этих условиях в Симферополе я, в создавшейся обстановке — что— то вроде туриста“… Слащев: „Но я тебя назначил“… Я: — „Этого недостаточно, подумаешь… назначил.“ Здесь мы очень крупно поговорили… чему удивился присутствовавший при нашей стычке ген. Васильченко… Я: „Хочу знать: это сплетни или сообщение, достойное доверия?! Если Орлов все это проделал, он, несомненно, изменник и негодяй… прикажи, и я немедленно возвращусь в Симферополь, а в придачу дай мне твой конвой и роту юнкеров… плюс письменно полномочия действовать по моему усмотрению“. Слащев: — „Ничего я тебе не дам! Отправляйся, сейчас закажу паровоз и вагон — отправляйся!“ — Я: „Конечно, отправляюсь, но на этом это дело не кончится“. Вечером где-то отыскался паровоз и товарный вагон… и я выехал на этом экстренном поезде в Симферополь, куда я прибыл, насколько мне помнится, около полуночи… Все было покрыто снегом… Морозило».

(В. А. Оболенский.)

Ген. Слащев решил ликвидировать выступление Орлова и послал отряд из Джанкоя, одновременно приказав ген. Май— Маевскому выехать с отрядом из Севастополя на ст. Альма. Вот что пишет о восстании Орлова сам генерал Слащёв в своей книге «Белый Крым: — Орловщина, ее причины и борьба с ней». Если кто видит в орловщине что-то вроде пролетарского движения или вообще сочувствия Советской власти, то я его сильно разочарую. Это было движение партии «И. И.» («испуганный интеллигент»). Доказательство этого читатель увидит на протяжении моего рассказа о ее зарождении и бесславной гибели. Орловщина зародилась не в Крыму — там она, благодаря Орлову, получила только свое название. Орловщина была результатом поведения старшего командного состава белых и появилась в Крыму после бегства от Орла и с предыдущими эвакуациями весною 1919 г. из Одессы и из Севастополя; она питалась ожиданием таковых в будущем при поражении, подтверждением чего было поведение командующего войсками в Одессе в 1920 г. Здесь надо учитывать то обстоятельство, что высший комсостав в массе был не слишком крупного капитала; он разошелся с общим движением и, как полагается, в серьезную минуту спасал себя, предавая своих подчиненных. У орловцев не было особой платформы, они просто заявляли: «Генералы нас предают красным, они неспособны спасти положение. Долой их. Станем вместо них и поведем борьбу». Я уже говорил о состоянии тыла белых и о той боязни красных, которая существовала. И вот капитан Орлов в Крыму возглавил группу, провозглашавшую борьбу с высшим комсоставом.