Ороро

Ингрэм открыл глаза, сощурился, потер ломившие виски ладонями, с удивлением отмечая натянувшиеся от движений широкие розовые шрамы на правом запястье. Мирно щелкал искорками огонь в очаге, в комнате было чисто и пусто. Чуть исходила парком миска куриного, судя по запаху, супа на столе. Ингрэм потянул носом глубже и учуял аромат свежих лепешек. Попытался сесть. Дверь распахнулась, на пороге закопошился Ороро с охапкой дровишек, да так и застыл с непонятным выражением лица.

– Привет? – неуверенно пробормотал Ингрэм.

Он сел окончательно и опустил босые ноги на прохладный деревянный пол. Ороро шевельнулся, закрыл за собой дверь, скинул меховые сапоги, сложил дрова у очага, снял накидку и подошел к Ингрэму. Непривычно молчаливый, он обхватил лицо Ингрэма ладонями, не сводя странного взгляда. Ингрэм удивленно смотрел на него и чуть не подпрыгнул от неожиданности, ощутив, как его ногу что-то обвило, но вовремя сообразил, что это хвост Ороро. Крылья Ороро вдруг опустились, как и напряженные плечи, лицо скривилось. Он шумно выдохнул, всхлипнул и стиснул Ингрэма руками и крыльями, и хвостом так сильно и больно, что стало трудно дышать.

– Ты чего? – тщетно пытался высвободиться Ингрэм.

Тэйверы недаром считались высшим народом, шмак их побери, даже их детишки по силе не уступали взрослым представителям других народов. Но что на него нашло? С чего это он вдруг обниматься полез?

– Соскучился что ли? – Ингрэм с трудом высвободил руку и несильно дернул Ороро за волосы. – Или задушить меня вздумал?

– Я так боялся, – трясясь и заикаясь от всхлипов, признался Ороро, упорно пряча лицо и цепляясь за его одежду. – Я вытащил из тебя болезнь, но ты был таким слабым! Ты не просыпался так долго! Я боялся, что ты так и не проснешься и умрешь!

Он разрыдался и сжался комком на его коленях – и когда только взобраться успел! – а Ингрэм неловко хлопал его по спине, чтобы успокоить, и пытался подсчитать, сколько же он проспал, раз Ороро так разволновался и… Ингрэм вдруг с нехорошим чувством заметил, как сильно тот вырос и окреп со дня их первой встречи. Стал тяжелее – ноги уже отнимались его удерживать. Сильнее – от его болезненной хватки, судя по ощущениям, пойдут синяки. Больше – высокий, нескладный, угловатый… Чистый подросток, того гляди, голос начнет ломаться, да взрослые замашки появятся. Особенно выросли гибкие крылья, которые слепо и беспрестанно шевелились за спиной Ингрэма, то поглаживая, то стискивая еще крепче.

– Я в порядке, – выдавил обескураженный Ингрэм. – Но скоро превращусь в лепешку, если ты меня не отпустишь.

Ороро закивал, шумно шмыгнул, послушно распутал крылья, осторожно сполз на пол. Узоры на его лице увеличились, рукава его одежды стали коротки и не прятали запястья. Он во все блестящие глаза уставился на Ингрэма, беспокойно стискивая пальцы перед собой. Видать, впрямь перепугался за него. Болезнь как-то вытащил, присматривал за ним все это время – один, ребенок, в лесу. Ингрэму стало жарко и неловко за то, что неволей взвалил на Ороро все это. Он досадливо провел пятерней по голове, зачесывая волосы назад. Пощупал свою неприятно отросшую бородку. Мда, судя по всему, прошло не меньше двух недель.

Ингрэм внимательно огляделся. Дом цел, все на месте, и оборот Ороро не разоблачен. Поразительно, но – как он выжил? Даже Хорей со своими магическими знаниями не мог ничего сделать против черной болезни, как же это удалось Ороро?

– Может, ты хочешь пить? – спохватился тем временем тэйверенок. – Или голоден? Я приготовил обед, идем, ты совсем похудел и ослабел.

Ингрэму пришлось с неприятным чувством признать его правоту. Тело было тяжелым и непослушным, голова гудела, как если бы он проснулся с тяжелым похмельем.

Ороро засуетился, помогая ему встать и пересесть за стол. Ингрэм с удивлением отметил, что лепешки получились на диво вкусными, как и суп-бульон. Позже он разорался, узнав, что из всего куриного племени в живых остались лишь петух да одна курица, и что козла Ороро пришлось убить, но зато в подвале было вдоволь освежеванных тушек фурфиков. Все же его уроки пошли Ороро на пользу, и в общем-то вся эта ситуация с болезнью обошлась малой кровью. Ингрэм приободрился. Он быстро уставал, за день засыпал несколько раз, злился на свою слабость и встревожено гадал, что же случилось за то время, что он пробыл в беспамятстве. Больше всего его донимал вопрос, как он поборол ту дурную болезнь? Он помнил, как отправился домой, чтобы дать последние указания Ороро, а дальше – смутные непонятные обрывки да пустота.