Ороро

Побывав у ведьмы, которая проверила его руку и продала заживляющую мазь, Ингрэм купил сладостей и вместе с Ороро отправился к Хорею, чтобы еще раз поблагодарить Анн за помощь. Там он с удивлением узнал, что Анн пропала, а Хорей ушел на ее поиски, и поспешил рассказать Юки о вчерашнем. Ороро дополнил его рассказ тем, что проводил Анн до самого дома, и что она предложила остаться выпить чаю, но он отказался, так как беспокоился об отце.

– Наверное, она что-то увидела и выбежала в лес, или вспомнила, что забыла что-то у тебя дома? – тонким ровным голосом предположила бледная Юки.

Она крепко держала в руках спящего сына, а когда приходилось его все же отпускать, не сводила с него тревожных глаз.

Ингрэм развел руками – Анн ничего у них дома не забывала, а единственный возможный свидетель ее таинственного исчезновения был слишком мал, чтобы говорить или чтобы в его неокрепший разум заглянули магическим образом – это могло обернуться страшными последствиями

Покинув дом Хорея, они с Ороро направились к таверне Мэриэль. Оба были мрачны и погружены в свои мысли. Ингрэм терялся в догадках, что могло случиться с Анн. Ороро выглядел совсем уж растерянным и расстроенным, оно и немудрено – все же они с Анн, несмотря на частые споры, неплохо ладили.

Купив продукты, они отправились домой прежде обыкновенного. Ороро даже устать толком не успел и хорошо себя чувствовал, сняв кольцо.

После обеда Ингрэм, будучи не в силах усидеть на месте, решил вернуться в деревню – найти Хорея и помочь в поисках.

– Может, что-то еще случилось? – допытывал он у Ороро. – Может, она вела себя как-то странно или, может, за вами кто-то по дороге следил?

Неужели подозрения Хорея были верны, и в похищении людей действительно виноват какой-то мерзавец?

Он мог напасть и на Ороро, с неприятным холодком подумал Ингрэм. Конечно, тот не сдался бы без боя и, несомненно, здорово удивил бы преступника своей истинной сущностью, но ведь и Анн была волшебницей не промах – Хорей обучал ее всему, что считал необходимым, а это включало в себя боевую магию и умение драться, из-за чего Анн недолюбливали деревенские мальчишки-хулиганы, которых она быстро ставила на место.

Скорее всего, ее уже нет в живых иначе она дала бы о себе знать, хоть какой-то след оставила бы.

– Я же все уже рассказал! – Ороро раздраженно дернул крыльями. – Я проводил ее с Бореем и поспешил домой! Сколько можно одно и то же повторять? Я никого и ничего не заметил, да и не до того мне было – я о тебе беспокоился и только и думал, как бы быстрее вернуться!

– Ладно. – Ингрэм вздохнул и извиняюще потрепал его по голове.

Действительно, чего это он до Ороро докопался? Тот и без этого взвинчен и напуган.

– Оставайся дома и пригляди за хозяйством, – велел Ингрэм. Взял суму, оружие, с сожалением оставил рогатку. Какой бы прекрасной ни была мысль поискать с ее помощью Анн, сейчас он не мог этого сделать из-за треклятой раненой руки. – Я пойду, помогу Хорею, чем смогу, он там, должно быть, совсем с ума сходит.

– Чего ему так дергаться? – недовольно спросил Ороро. – Наплодят еще детей. Слышал я, людишки аж много лет подряд могут это делать. У всех народов по два-три ребенка на семью, а вы, людишки, по пять-шесть разводите и даже на продажу выставляете!

Ингрэм резко остановился.

– В наших краях такое не принято – продавать своих детей! – в негодовании воскликнул он. – Хорей любил Анн больше всего в целом мире! Анн для него… его надежда, его гордость, ты не видел его лица, когда она появилась на свет!

Он впился взглядом в растерявшегося Ороро, и это напомнило ему, что у тэйверов свои правила и понятия.

– Скажи, у тебя ведь есть семья?

– Ну, – Ороро пожал плечом, задумался, – мать умерла, когда я был совсем маленьким, а отец погиб во время сражения у гор Шауи, что на границе с Востоком, еще до моего рождения. У нас с Урурой разные отцы. Урура даже не знала, что наша мать решила меня родить, пока, ну, не оказалось, что она меня носит.

– Вот как, – пробормотал Ингрэм.

Почему-то ему раньше не приходило в голову узнать у Ороро подробней о его семье. О сестре своей тот часто говорил – к месту или нет, – но ни разу не упомянул отца или мать, и теперь Ингрэм с досадой ощутил ненавистное чувство неловкости и вины, хотя тэйверенок плакать совсем не собирался.

– Обычно детей до пяти лет растят матери, – продолжал Ороро, – но обо мне заботилась сестра. Она не хотела отдавать меня в учебную группу, говорила, что сама меня всему выучит – такое дозволяется, тем более что сестра моя очень умная и высокого положения в нашем клане, – но потом вдруг передумала и отослала меня к другим тэйверятам, а потом нас отправили сюда, теперь вот думаю… – Ороро грустно вздохнул. – Шла ведь война. Она, должно быть, сделала это, чтобы меня сослать подальше, где безопасно, а я так обиделся на нее, даже накричал. Потом, правда, когда мы разговаривали по связи, она ничем своей грусти не выдала, но мне перед ней стыдно.

Ингрэм на мгновение поразился его столь здравым суждениям, но Ороро всегда был довольно сообразительным и умел соотнести одно с другим.