Ороро

– Вот всегда так, – со слезами в голосе продолжал Ороро. – Сначала злюсь, а потом только понимаю, что не прав был, что не следовало.

– Не казни так себя. Я уверен, с ней все в порядке, и ты сможешь извиниться, как только найдешь ее, – подбодрил Ингрэм, но Ороро погрустнел еще больше, а съежившиеся крылья совсем поникли.

– Теперь те Ищейки точно придут сюда и найдут меня, – упавшим голосом сказал он. – Я так виноват, мне не следовало бежать к дому Анн и звать на помощь ее. Надо было найти кого-то из взрослых, но я так испугался и растерялся, а она была такой спокойной и сказала, что надо делать. Я даже не сам догадался заклинание силы использовать – до края леса на крыльях долетел. Если бы я позвал кого другого, если бы я…

– Перестань, – прервал его Ингрэм.

Слова Ороро отозвались в груди застарелой раной, напомнили о бесконечных мучительных вопросах, которыми он сам задавался несколько лет – и не находил ответа, и увязал в своей боли вины и сожалений все глубже. Одно исходило из другого, и этот круг невозможно было разорвать иначе, кроме как признать одну горькую вещь.

– Можно гадать до бесконечности, что случилось бы, поступи ты иначе, но ты не можешь изменить прошлое, – твердо сказал Ингрэм, заставив Ороро посмотреть ему в глаза. – Ты лишь попусту будешь растрачивать свои силы, пытаясь исправить то, что невозможно. Единственное, что ты можешь – запомнить свои ошибки, и в будущем, если подобное повторится, ты вспомнишь это и сделаешь по другому.

Глаза Ороро наполнились слезами. Он кивнул, шмыгнул носом, ожесточенно потер лицо предплечьем. Ингрэм мягко сжал его плечо на прощание, велел приготовить на ужин кашу и поработать над некоторыми заказами, и ушел.

Хорей отыскал Анн вечером следующего дня.

Заклинание поиска, которое он использовал, опиралось на любимую вещь Анн – небольшой кинжал, которым Хорей учил ее владеть. Кинжал привел его к растерзанному изуродованному тельцу, зарытому в лесу под старым деревом.

Анн похоронили быстро, на местном кладбище. Тело сожгли, прах закопали среди ровных рядов таких же небольших холмиков земли. Ингрэм сложил у крохотного надгробия голубые лесные цветы, только-только пробившиеся через снег и холодную мокрую землю.

Осунувшаяся Юки заговаривала изредка, лишь по необходимости. По ее каменно-неподвижному лицу текли беззвучные слезы. Чересчур жизнерадостный Хорей бодро отдавал распоряжения, то и дело слышался его громкий голос да фальшивый хохот. Люди смотрели на него с недоумением и раздражением, некоторые качали головой и перешептывались «совсем повредился рассудком». Бледный как мел Ороро утирал кулачком слезы, к концу поминальной службы не выдержал, отвернулся и уткнулся Ингрэму в грудь, изо всех сил обнимая и дрожа.

Они вернулись домой сразу после прощания с Анн. Устроились на крыльце и выпили принесенный из таверны Мэриэль компот. В тот вечер не было сказано ни слова про Двери и мерзких людишек. Ороро совсем притих. Ингрэм достал из корзинки Мэриэль кусок пастилы и протянул ему. Тот медленно грыз вязкую сладость, делился с Ингрэмом и тоскливо смотрел в мерцающее звездами небо.

Через два дня пропал Хорей. Поспрашивав у людей, Юки узнала, что в последний раз его видели у дороги, ведущей в Бриен, и попросила Ингрэма найти его и вернуть. Ороро остался с ней и с Бореем, обещав пойти домой до заката и присмотреть за хозяйством. Ингрэм кивнул. Гибель Анн сказалась на них всех, но больше всего – на Ороро и Хорее, и Ингрэм еще только нащупывал, как сильно переменился Ороро, и пытался предположить, как придется управляться с Хореем.

Добравшись до Бриена, Ингрэм не удержался от прогулки по Большой улице. Он с приятным удивлением разглядывал красивые отстроенные дома, оживленных счастливых людей, как бойко продвигалась торговля и сколько всего нового стали сюда завозить. Но дело было важнее, да и день клонился к вечеру, и Ингрэм отправился в постоялый двор снять комнату для ночлега. Утром следующего дня он узнал у хозяина о ближайших тавернах и принялся их обходить и расспрашивать людей.

Хорея он нашел в тот же день поздно вечером в очередной таверне. На удивление осмысленные глаза пьяного в стельку Хорея впились в него неприкрытой злобой и ненавистью.

– Если бы не ты, если бы не твой ублюдок, – пробормотал он вместо приветствия, шумно заглатывая очередную кружку темного эля, – Анн не сунулась бы в лес, и этот убийца не тронул бы ее.

– Анн вернулась домой невредимой, – осторожно напомнил Ингрэм. – Ороро проводил ее, все было нормально.

– А может… – Синие глаза Хорея сверкнули холодным безумием. – Нет, нет, ха-ха, нет, – продолжая что-то отрицать, он быстро допил остатки эля прямо из кувшина. Громко рыгнул и со стоном неуклюже выкарабкался из-за стола. – Не-ет, это слишком просто, ха-ха, не такой же я дурак, чтобы не отличить… не-ет, этот убийца у меня получит, я найду его и медленно убью, он будет молить меня о пощаде, но разве пощадил он мою бедную девочку?

Дрожащей рукой Хорей медленно погладил кинжал Анн, прежде чем бережно спрятал за пазуху.

– Я найду этого поганца, – бормотал он, хрипя и кашляя.