Орудия Ночи. Жестокие игры богов

– Империя бы приобрела богатого союзника, а я смогла бы заткнуть рты тем курфюрстам, которые без конца твердят о замужестве, – подначивала Элспет.

Конечно же, если Элспет выйдет за Анселина и произведет на свет наследника, проблем с престолонаследием не миновать. Но Хект думал не об этом. Ему казалось, он понял, к чему они клонят.

– Весьма изобретательно. Но нам придется защищать его от матери, пока он окончательно не закрепится в Салпено. Неплохо бы отправить с ним сопровождающих. Клэя Седлако или Хагана Брокка? Видимо, Брокка. А сколько человек? Перед началом Кампании каждый на вес золота. Рук или Прозек – одному из них пришлось бы…

Обе дамы воззрились на Пайпера так, будто у него внезапно выросли рога.

Он примолк и отпил остывшего кофе.

– Лорд Арнмагил, нас радует ваш пыл, – сказала Элспет, хотя вид у нее был совсем не радостный.

– Прошу прощения, ваше величество. Ваши шутливые замечания слишком меня увлекли.

– Шутливые? Интересно, – протянула императрица и, немного помолчав, добавила: – Доложите, как обстоят дела с Войском Праведных и как вы планируете набирать людей.

Каждый день поучаствовать в Кампании просились все новые влиятельные люди. Запад охватил религиозный экстаз, хотя в Альтен-Вайнберге это было не так заметно.

Чалдаряне преисполнились уверенности, что на этот раз поход на восток точно увенчается успехом. Все, кто мнил себя важной персоной, желали оставить по себе славу в веках и поучаствовать в святом деле.

Элспет вдруг сделалась отстраненной и холодной.

А леди Хильда смотрела на него чуть ли не с жалостью.

Где-то Хект оплошал.

22

Тель-Мусса, обвал

Гора больше не мог ночевать под звездами: старые косточки плохо переносили холод. Теперь он по несколько минут вглядывался в зимнее ночное небо, а потом посылал молчаливые проклятия Шамрамди, Идиаму и, наконец, Геригу. Беда подстерегала со всех сторон.

Первое проклятие Гора послал самым ненавистным. Несмотря на обещания Индалы, чиновники из люсидийской столицы не давали ему достаточно людей. Внушающему Великий Трепет нездоровилось, и все мелкие сошки рвались воспользоваться его недосмотром.

О засевшем в Идиаме чудовище почти не было вестей. Нассим мало чем мог помочь племенам, обитавшим в пустыне, но они продолжали следить за Шельмецом.

Командор ордена в Гериге снова и снова являл себя более искусным воином, чем Черный Роджерт. Теперь уже Нассим сомневался, что ему удастся удержать Тель-Муссу и потом вставлять врагам палки в колеса во время нового священного похода.

Когда совсем стемнело, вдали показались огни Герига. Новоприбывшие денно и нощно там что-то чинили и подновляли, денно и нощно разъезжали чалдарянские патрули, рыцарям будто каждая схватка была на руку.

Гору озадачивал такой враг, который упорно вел войну на истощение вдали от источника своего могущества.

Вместо каждого воина, погибшего в Гериге, чалдарянам приходилось привозить другого из-за моря, а вот новобранцам Ализарина ехать было всего каких-то несколько дней. Но взамен двух погибших Нассим получал лишь одного, да и тот оказывался обычно зеленым юнцом. И юнцы эти по большей части гибли, не успев набраться опыта.

Гора полагал, что дни его сочтены. Тель-Муссе суждено пасть, если только Господь, в чьем милосердии Нассим уже начал сомневаться, не смягчит сердца полководцев Каср-аль-Зеда.

Зима выдалась небывало холодной. Топлива находили очень мало, и чтобы согреться, его не хватало.

Нассим плохо переносил холод. Даже закутанный в одеяла и меха, он постоянно мерз. Его люди волновались за него и хотели поставить в покоях генерала угольные жаровни, но он отказывался. Гора считал, что командиру негоже пользоваться благами, которых не могут себе позволить проливающие за него кровь солдаты. Командиры, считавшие иначе, превращались в погрязших в роскоши и удовольствиях Гордимеров и Абадов.

Но в конце концов Гора не выдержал и разрешил принести жаровни. Иногда по ночам он так трясся от холода, что утром чувствовал себя совершенно разбитым и от слабости не мог ничего делать.

– Сколько ни живи, все равно узнаешь что-то новое и неожиданное о своих товарищах, – сказал он как-то вечером сидевшему рядом Азу.

– Рад слышать, генерал. Запомните ли вы этот урок?

– Урок?

– Да, урок. Ваши люди, конечно, восхищаются тем, что вы не требуете от них того, чего сами не можете дать, но еще они знают, что аскезу вы проповедуете дольше, чем многие из них живут на свете. И нужен им не красивый пример, но живой военачальник. Им нужно, чтобы разум ваш и тело были здоровы, ведь пережить эту зиму им помогут ваши опыт и искусство.

Нассим хмыкнул. Сказывались старые привычки. Тело слишком привыкло к теплу.

В их разговор вмешался Муфак Хали аль-Алики – недавно прибывший капитан, умудрившийся провезти сквозь оцепление Братства двадцать восемь новобранцев. Нассим Муфака не любил. Юный и высокомерный красавец Хали словно бы воплощал собой все худшие пороки высокородных вельмож Каср-аль-Зеда.