Орудия Ночи. Жестокие игры богов

– Вы правы, прекрасная дама. Чувство юмора выбивают в самом начале, вместе с прочим хламом, которым считается твоя жизнь до ша-луг. Я имел в виду ранние годы Пайпера Хекта. Еще до того, как его превратили в машину для войны.

Кроме них с Герис, в спальне никого не было, и они могли дурачиться, сколько душе угодно.

– Братик, что-то мне не очень нравится твое состояние. Асгриммур говорит, дух у тебя помрачен. И вещи ты странные творил. А сегодня резвишься, как мальчишка.

– Да. Ко мне возвращаются родные.

– Хочешь слетать в Брот?

– Нет, – хмуро ответил Хект. – Но само предложение греет душу. К тому же мне сегодня пришло длинное и довольно бессвязное письмо от Пинкуса. Думаю, он пьет еще сильнее.

– И что же этому гролсачскому мошеннику понадобилось?

– Точно не знаю. Может, просто друг. Быть досточтимым городским караульным ему, похоже, не по вкусу.

– А мог бы в Гролсаче камни грызть.

– Он это знает. Именно так и пишет в самой понятной части письма. Но он избаловался. Нам всегда нужно больше, чем есть.

– Братишка, ты не с теми людьми знаешься. Многие – я, например, – просто в восторге от того, что есть. Каждое утро просыпаемся и Господа благодарим, что живы и живем хорошо.

Хект хмыкнул. Когда он вырос, ему жилось вполне неплохо. А вот Герис пришлось мучиться не один десяток лет. Может, поэтому она больше ценит то, что имеет сейчас.

– Понимаю, Герис. Я-то думать умею. А вот Пинкус… Он и в раю будет недоволен.

– Верю-верю.

– Наверное, на самом деле он хотел выяснить, не найдется ли для него местечка во время Кампании.

– Кампании?

– Это церковники придумали. Мы больше не называем священные походы священными походами. Теперь это узаконенно зовется: Кампания во славу мира и веры.

Герис хихикнула.

– Что смеешься?

– Ты сейчас говорил точь-в-точь как эти напыщенные шуты из коллегии.

– Служба меняет человека.

– И снова ты прав. Но я пришла не утешать тебя в твоих печалях, мне и самой не повредит участие родных. Пресвятой Аарон! Да я только что прикончила трех самых отвратительных богов древности! Прикончила! Никто до этого ничего подобного не делал. А меня даже собственный брат похвалить не может.

– Прости. Ты молодец! Нет, правда. Но люди созданы не для того, чтобы творить, а чтобы разрушать.

– Тогда Создателю, который все это сотворил, лучше не попадаться в прицел моего фальконета.

Пока Герис сражалась с богами, Хект не получал никаких вестей.

– Милая сестрица, скольких я лишился пушек? Сколько особой картечи потратил? В Святых Землях моим людям ее будет очень не хватать.

– Пайпер, мы все вернем. За исключением трех-четырех фальконетов. Самое большее, шести.

– Шести?

– Не все сработало как надо. Некоторые пушки превратились в хлам.

– Пушки Крулика и Снейгона? Трудно поверить.

– Хочешь верь, хочешь не верь. Тебя-то там не было. Ты и понятия не имеешь, чего стоило убить этих тварей.

– Не имею. Чего бы ни стоило – все окупилось. Ты ведь здесь.

– Но?

– Хочется услышать подробности, чтобы оценить все затраты и вложения.

– Мечтай-мечтай, братик, – засмеялась Герис. – Какие твои затраты? Несколько устаревших фальконетов, которые твои дэвы уже заменили на новые, улучшенные. Пообщайся с этими своими разбойниками Руком и Прозеком. Ты им велел мне выдать что попрошу, вот они и выбирали пушки и огненный порошок. Кое-какие из этих пушек не стреляли толком, а только плевались.

Видимо, Рук и Прозек избавились от того оружия, в котором меньше всего были уверены. И Хект сам виноват – не объяснил им толком, зачем именно отдает огненный порошок и пушки каким-то неизвестным людям.

– Кто-нибудь пострадал?

– Кое-кто из Лучезарных пальчики обжег. С забористой особой картечью им не справиться. Пайпер, я – домой. Хочу поспать в приличной кровати и так, чтобы не нужно было бдеть и просыпаться чуть что. Всю неделю бы провалялась. Наверное, дедушка уже успел немного особняк восстановить.

– Погоди! Передам Анне письмо.

– Долго не ковыряйся, – велела Герис, глядя через плечо Хекту. – Она на это не согласится, как бы по тебе ни скучала. Ни за какие коврижки свой дом не бросит.

– Просто передай ей письмо. Никогда ведь не знаешь.

– Передам. Мне не трудно. – С этими словами Герис крутанулась на месте и пропала.

А Хект нырнул обратно в постель и, уже проваливаясь в сон, подумал, что вот сейчас явятся по его душу дочки или Кловен Фебруарен и не дадут поспать.

Но никто не явился.

Жители Альтен-Вайнберга часто жаловались, какие у них долгие и суровые зимы. Выходцу из теплых краев мрачные холода действительно казались нескончаемой карой Господней, а вот дуарненец, напротив, не осмеливался величать их иначе, как ветреной и слегка бодрящей погодой.

Дела Кампании требовали от Предводителя Войска Праведных частых разъездов. На это уходила уйма времени, что не могло его не раздражать. Он бы с удовольствием занялся вместо этого чем-нибудь более приятным, да и до наступления весны нужно было сделать еще очень много, а все его время уходило на пустую болтовню и бесконечные умасливания.