Оруджев

Об одном из очередных приездов Сабита Атаевича на Уренгой рассказывал И. С. Никоненко, который в то время возглавлял там главное газодобывающее предприятие. В тот раз поселили Сабита Атаевича в самый теплый гостиничный номер. Весь вечер он проработал в управлении, поздно закончил совещание. Затем еще какое-то время разговаривал один на один с начальником объединения. Разошлись поздно.

Оруджев пошел отдыхать в гостиницу. А ночью, как назло, ветер поменялся, мороз опустился до -40 градусов. В номере министра стало холодно и неуютно, а гостиничные служащие постеснялись предложить ему переселиться в номер на противоположной стороне. Да и сам Сабит Атаевич из-за скромности или деликатности не захотел никого тревожить.

Утром Никоненко зашел в номер к Оруджеву, но не застал его на месте, заглянул в зал заседаний — там его тоже не было. Иван Спиридонович спускается вниз к умывальникам и видит Сабита Атаевича, который стоит там в свитере, натянув на уши тюбетейку, ухватившись обеими руками, держится за сушилку.

— Ну и заморозил ты министра! — пожурил Никоненко подошедший в это время Чирсков. Но сам Оруджев по этому поводу не сказал ни слова. И только когда все вместе зашли в столовую, он потребовал себе горячего чая. После того как он отогрелся чаем, Сабит Атаевич сказал:

— Представляешь, я первый раз в жизни слышал, как от холода дрожит душа! Ты, Никоненко, в следующий раз сделай так, чтобы тепло было. Я человек южный, морозы переношу трудно.

За завтраком как-то незаметно снова перевели разговор на производственную тему. Но когда уже собирались идти в управление, Сабит Атаевич поинтересовался:

— А там так же холодно, как в моем номере? Может быть, сибиряки нечувствительны к холоду? Вот мы с женой тоже не сходимся во вкусах. Я люблю тепло, а она — прохладу. Я хожу, закрываю окна, а она, наоборот, открывает. Я люблю во всех комнатах включить свет, а ей это не нравится. Бывают у нас такие разногласия, а так мы живем очень дружно. Думаю, и с вами мы все вопросы научимся решать правильно.

Честь отрасли

Оруджев был бесконечно предан своей отрасли даже в повседневной жизни, тогда, когда не приходилось решать какие-то служебные вопросы. Иногда это выражалось даже в забавных мелочах.

В. Г. Чирсков вспоминал, как однажды во время очередной поездки на Север во время многочасового полета в самолете он, Г. П. Богомяков, Е. Н. Алтунин и еще кто-то из пассажиров, желая скоротать время, играли в преферанс. Сабит Атаевич в карты не играл. Он сидел к игрокам спиной с книгой в руках, но как оказалось, прислушивался к их разговору. И когда кто-то несколько раз уличил Алтунина в нежелании рисковать, министр вдруг подал голос.

— Ты, Алтунин, если сел играть, то играй, как положено! — предупредил он.

Но игра продолжалась без особых перемен тактики со стороны Алтунина, что вызвало очередные упреки со стороны его партнеров. И тогда Оруджев не выдержал. Поднявшись со своего места, он напустился на осторожного игрока.

— Ты что, не понял, как нужно играть? Играй, рискуй! Если проиграешь — дам премию, но газовую промышленность не позорь перед строителями! — потребовал он. — Честь отрасли поддерживается не только ее трудовыми достижениями, но и поведением ее работников. Среди газовиков не должно быть трусов!

Национальный вопрос

Сабит Атаевич Оруджев, несмотря на свой советский патриотизм и интернационализм, до конца жизни оставался верным сыном азербайджанского народа. В Правительстве СССР хорошо понимали национальный патриотизм Оруджева и нередко учитывали это при общении с ним. Оруджев иногда умело использовал это обстоятельство в своих целях. При этом он умышленно говорил с подчеркнутым азербайджанским акцентом и мог позволить себе довольно острую шутку.

Однажды на одном из заседаний Совмина, на котором присутствовал и Оруджев, разгорелся жаркий спор по вопросу необходимости выделения газовой отрасли дополнительных средств. В качестве оппонента Сабита Атаевича в этот раз выступал заместитель председателя Госплана А. М. Лалаянц — по национальности армянин.

Оруджев уже понял, что практически проиграл в этом споре, и в качестве последнего аргумента трагическим голосом произнес:

— В прошлые времена азербайджанцы резали армян, затем армяне резали азербайджанцев. А сейчас вы режете меня. Не лучше ли прекратить эту резню и дать денег на развитие газовой промышленности. Тогда всем нам будет хорошо!

Все присутствующие в зале, в том числе и Лалаянц, от неожиданности рассмеялись. Общее напряжение спало, и вопрос частично был решен в интересах Министерства газовой промышленности.

В начале своей деятельности в качестве министра Оруджев стремился почаще выступать на различных совещаниях высокого уровня, в том числе и для того, чтобы представиться членам правительства и быть узнаваемым ими. Тогда от этого зависел успех решения многих проблем отрасли и, как мудрый политик, Сабит Атаевич использовал все средства, способные помочь делу. Но из-за высокого темперамента и восточного акцента оратора иногда эти выступления вызывали у слушателей совсем неожиданную реакцию.