Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Сделаем небольшое отступление, чтобы поговорить о подававшихся сигналах. Участник событий князь Б. И. Куракин объяснял назначение обмена лозунгами как систему опознавания своих: «Чрез то друг друга знают, что тот идет и есть тут; а те ведают и надежны»[989]. В шведских войсках в качестве лозунга использовали два пушечных выстрела. Например, в самом начале войны, в марте 1700 г., осажденные саксонцами гарнизоны Риги и Динамюнде обменивались двойными выстрелами, давая знать друг другу, что оборона продолжается [990]. По-видимому, шведский сигнал был хорошо известен русским. Из морской практики было известно, что шведские крепости салютовали военным кораблям четыре и торговым – два раза, в то время как в других государствах стреляли нечетное количество раз

[991]. Двойным выстрелом Карл извещал Нарву о своем подходе с высот Лагна за 10 верст от города 18 ноября 1700 г. [992] Такой же сигнал давали шведские корабли, подходя к Ниеншанцу 2 мая 1703 г., но из только что захваченной крепости двумя выстрелами им отвечали русские, «чтоб на тех кораблях не дознались о взятье города»[993]

. Осажденный Дерпт подавал лозунги по утрам и вечерам – по две ракеты и по два выстрела [994] 16 августа 1710 года к уже занятому Пернову подошли пять шведских кораблей и выпалили свой традиционный сигнал; русские артиллеристы из города ответили тем же, после чего с кораблей на лодках в крепость были отправлены солдаты с провиантом – они были захвачены в плен лишь только достигли берега [995]. 20 июня 1710 года шведские корабли подошли к Выборгу и дали обычный лозунг из двух пушек; русские в этот раз не стали скрывать своего присутствия и ответили своим лозунгом – из трех пушек

[996]. У союзников сигнал был также, по-видимому, тройной; в начале сражения при Клишове в 1702 г., подавая тревогу в польско-саксонской армии, дали залп лишь две пушки, и было отмечено, что третья не выстрелила[997].

Так вот, с помощью поданных сигналов на нарвские крепостные стены пригласили зрителей – коменданта Горна со старшими офицерами, а также «со тщетной радости не токмо все люди, но и малые дети выбежали смотреть и чаянному генералу Шлипембаху, со воздетыми руками, тысящекратного счастия и благословения желали» [998]

. В городе «была для мнимого того сикурсу такая радость и веселие, что во все колокола звонили и разставливали по улицам столы с яствою и питием, и всяк для смотрения бежал на городскую стену» [999]. Представление можно было начинать.

«Шведы» Петра и русские Меншикова построились в боевые порядки на открытом месте друг напротив друга и начали сближаться со стрельбой (из мушкетов стреляли пыжами, а из пушек – ядрами поверх голов). Затем «шведское» правое крыло (этот фланг был ближе к городу, и на нем следовало показать самую зрелищную часть маскарада) атаковало московитское левое крыло, которое «по некоторому учиненному супротивлению стало уступать и нарочно мешаться»; комендант и горожане могли ясно видеть со стен, как «шведский» строй ведет упорядоченный огонь, в то время как русские беспорядочно отступают, снимают караулы и шатры в лагере, запрягают лошадей для общего бегства [1000]. Эта картина полностью уверила коменданта в том, что к нему на помощь прорывается сикурс и что навстречу ему необходимо выслать вылазку. За пределы крепости была отправлена кавалерия и пехота (100 рейтар и 1200 солдат с четырьмя пушками по русским данным и по шведским – 800 пехотинцев полковника Лоода и 150 рейтар подполковника Мурата). Тем временем пехота «обоих дружелюбных неприятелей» палила друг по другу холостыми патронами, и «шведы» медленно теснили русских все ближе к городу – где они могли бы более выгодно атаковать вылазку и отрезать ее от крепости. В лесу в засаде с той же целью встал драгунский полк Ренне. Все было готово к тому, чтобы захлопнуть ловушку: «Которым образом из сей малой игры удобно бы большая комедия и знатная нечаянная победа могла учиниться»[1001].