Осень ацтека

Когда наконец они добрались до дальних окраин Новой Испании, их осталось в живых всего четверо: трое белых — Кабеза де Вака, Андрес Дорантес и Алонсо дель Кастильо — и Эстебанико, чёрный раб, принадлежавший Дорантесу. Кастильо упомянул, что «они пересекли весь континент», но это мало что мне сказало, ибо, имея лишь смутное представление о том, что такое континент, я никак не мог определить, сколько мучительных лиг или долгих прогонов пришлось преодолеть этим людям. Да вряд ли отважные путешественники и сами это знали — единственное, что было известно точно, так это срок их скитаний — целых восемь лет. Разумеется, будь у них возможность двигаться вдоль побережья Восточного моря, путешествие заняло бы гораздо меньше времени, но пленников нередко передавали от одного племени к другому, зачастую живущему дальше от побережья, да и все многочисленные побеги волей-неволей заставляли их удаляться вглубь суши. Так и вышло, что скитальцы уже приблизились к побережью Западного моря, когда им посчастливилось наконец повстречаться с отрядом испанцев, дерзнувших производить патрулирование в глубине Tierra de Guerra.

Эти солдаты, выслушав невероятную историю незнакомцев и преисполнившись восхищения, отвели путешественников к ближайшему армейскому посту, где те были одеты, накормлены, а затем препровождены в Компостелью. Губернатор Гусман дал им лошадей, многочисленный эскорт, способный обеспечить их безопасность, приставил к ним брата Маркоса де Ниццу, чтобы позаботиться об их духовных нуждах, и отправил путешественников через всю страну в город Мехико. Гусман заверил героев, что там в их честь будет дан пир и они получат все почести и награды, какие заслужили своими доблестью и мужеством. И вот теперь, на протяжении всего пути, герои рассказывали и пересказывали свою историю каждому вновь встреченному заинтересованному слушателю. И я слушал их так же жадно, как и все остальные, с искренним восхищением.

Мне хотелось задать этим белым людям множество вопросов, однако они не желали вступать со мной в беседу. Впрочем, некоторые из этих вопросов им задавал брат Маркос. Он (как и я) был раздосадован тем, что часть вопросов осталась без ответа. В поисках дополнительных сведений я однажды подошёл к скромно сидевшему чернокожему путешественнику. Кстати, окончание «ико», которое испанцы добавили к его имени, имеет уменьшительно-снисходительное значение. Испанцы используют его, обращаясь к детям, я же намеренно обратился к мавру уважительно, как к взрослому:

— Buenas noches, Esteban[12].

— Buenas...[13]

— пробормотал он, с подозрением глядя на говорящего по-испански индейца.

— Можно мне поговорить с тобой, amigo?[14]

— ¿Amigo? — повторил мавр, словно удивившись, что к нему обратились как к равному.

— А разве мы с тобой оба не рабы белых людей? — спросил я. — Вот ты сидишь здесь, всеми позабытый. Никому до тебя и дела нет, в то время как твой господин вовсю похваляется своими подвигами и прямо-таки купается во внимании и почтении. Мне бы хотелось узнать кое-что и о твоих приключениях. У меня есть пикфетль. Давай покурим вместе, а я послушаю.

Мавр всё ещё смотрел на меня с опаской, однако либо я сумел внушить ему доверие, либо Эстебану просто очень хотелось, чтобы его послушали. Поэтому он сдался и спросил:

— А что бы ты хотел узнать?

— Ты просто расскажи мне о том, что происходило на протяжении последних восьми лет. Я выслушал воспоминания сеньора Коровьей Головы. А теперь хочу послушать твои.

И мавр повёл рассказ, начиная с первой высадки экспедиции в земле, называемой Флоридой. Он подробно поведал обо всех разочарованиях и бедах, которые обрушивались на путешественников, когда те пересекали неведомые края с востока на запад, и неуклонно сокращали численность их отряда. Его рассказ отличался от рассказа белых людей только в двух отношениях. Эстебан в полной мере перенёс все те же страдания, тяготы и унижения, что и другие путешественники, но не больше и не меньше. Он подчеркнул это в своём повествовании, словно указывая, что эти совместные страдания в известном смысле уравняли его с белыми господами, тогда как те и словом не обмолвились о своём чернокожем спутнике и вряд ли считали его за человека.

Другое отличие состояло в том, что Эстебан приложил старания к тому, чтобы хоть чуть-чуть освоить языки различных племён, в поселениях которых им приходилось задерживаться. Самому мне раньше о таких племенах слышать не доводилось. Эстебан сказал, что они живут далеко к северо-востоку от Новой Испании. Два последних (и самых ближайших к нам племени), у которых странникам пришлось побывать в плену, называли себя акимаэль о’отам, или народ Реки, и то’оно о’отам, или народ Пустыни. И из всех «проклятых краснокожих diablos», с которыми они сталкивались, эти, по словам Эстебана, оказались наиболее свирепыми. Я постарался запомнить эти два названия. Кем бы ни были эти народы и где бы ни жили, они, похоже, по всем статьям годились в воины моей повстанческой армии.