Осень ацтека

Однако ближе к вечеру мы наткнулись на нечто совершенно неожиданное — ехавший по Tierra de Guerra конный отряд вооружённых испанцев в доспехах. Встреча оказалась столь внезапной, что уклониться от неё не было никакой возможности. Правда, я очень сомневался в том, что эти солдаты посланы за нами в погоню, дабы посчитаться за нападение на пост. Остерегаясь возможного преследования, я беспрестанно оглядывался и при появлении малейших признаков патруля не преминул бы скрыться. Этот же отряд появился не сзади, а спереди, с дальней стороны холма, на который мы поднимались. И, увидев нас на вершине, испанцы явно удивились не меньше нашего.

Мне ничего не оставалось, как шепнуть своей спутнице на поре: «Помалкивай!» — а потом помахать рукой ехавшему впереди солдату, уже потянувшемуся было к подвешенной у луки седла аркебузе, и приветствовать его так, словно это самая заурядная встреча:

— Buenas tardes, amigo. ¿Qué tal?[7]

— B-buenas tardes, — с запинкой отозвался он и рукой, только что тянувшейся к оружию, помахал мне в ответ. Не промолвив более ни слова, солдат обернулся к двум другим всадникам, судя по виду офицерам, которые подъехали и остановились рядом с ним.

Один из них пробурчал грязное ругательство: «¡Ме cago en la puta Virgen!», — потом, оглядев мой неполный мундир и армейскую сбрую наших лошадей, грубо спросил:

— ¿Quién eres, Don Mierda?[8]

Хотя я и был встревожен, мне хватило ума сказать ему то же самое, что и падре Васко: представиться Хуаном Британико, переводчиком и помощником нотариуса, который служит у епископа Мехико.

— ¡Y un cojón! — с усмешкой произнёс офицер. Это вульгарное выражение означало неверие. — Индеец верхом на лошади? Это запрещено!

Радуясь тому, что ему на глаза не попались наши куда более строго запрещённые аркебузы, я сказал:

— Сеньор капитан, если ты едешь в направлении Мехико, я охотно поеду туда вместе с тобой. Вот увидишь: епископ Сумаррага и нотариус де Молина обязательно за меня поручатся. Ведь именно они и предоставили мне лошадей для этого путешествия.

Уж не знаю, слышал ли офицер когда-либо эти имена, но уверенность, с какой я их произнёс, похоже, умерила его подозрительность.

— А кто это с тобой? — спросил он уже не столь задиристо.

— Мой раб и помощник, — солгал я, довольный тем, что в таком виде На Цыпочках вполне могла сойти за мужчину, и назвал её имя на испанский лад: — Se llama de Puntas[9].

Другой офицер рассмеялся, а потом насмешливо спросил:

— А тебя, дон Цонцон, — (вы наверняка помните, что слово это обозначает глупца), — как сюда занесло?

Я к тому времени уже несколько успокоился. А потому ответил довольно бойко:

— У меня особое задание, сеньор капитан. Епископ пожелал собрать сведения о нравах дикарей, обитающих в Tierra de Guerra. Меня послали сюда, потому что я, с одной стороны, сам принадлежу к индейской расе и говорю на нескольких их языках, а с другой — служу испанским и церковным властям.

— ¡Joder![10] — воскликнул он. — Нравы этих дикарей и без того всем известны! Свирепые кровожадные убийцы — вот они кто. Как ты думаешь, почему мы решаемся заезжать сюда только многочисленными вооружёнными отрядами, способными отразить любое нападение?

— Истинная правда, таковы они и есть, — льстиво поддакнул я. — Моё намерение состоит как раз в том, чтобы сообщить епископу, каким образом можно смягчить нравы этих дикарей. Сие под силу христианским проповедникам, вершащим человеколюбивые деяния, таким как, например, падре Васко де Куирога.

Опять же мне неизвестно, слышали или нет офицеры об этом добром священнике, но, видимо, моё знакомство со столькими служителями Святой Церкви окончательно развеяло все подозрения.

— Мы, можно сказать, тоже выполняем человеколюбивую миссию, — ответил офицер. — Наш сеньор, губернатор Новой Галисии де Гусман, собрал этот многочисленный отряд, чтобы сопроводить в Мехико четырёх человек. Это три отважных христианина-испанца и их верный раб-мавр, которых давно считали сгинувшими в дальнем краю, именуемом Флорида. Однако с Божьей помощью, можно сказать, чудом, им удалось добраться досюда и оказаться вблизи цивилизованных земель. Теперь они хотят поведать историю своих скитаний самому маркизу де Кортесу.

— Ия уверен, сеньор капитан, что ты благополучно доставишь их к месту назначения, — заявил я. — Но день подходит к концу. Вообще-то мы с моим рабом собирались ехать дальше, однако в лиге позади нас остался прекрасный источник, возле которого можно было бы устроить привал для всего вашего отряда. Если хочешь, мы вернёмся туда, чтобы показать вам дорогу. Но в таком случае я прошу разрешения остаться на ночлег в вашем лагере.

— Конечно, дон Хуан Британико, — отозвался он, уже вполне дружелюбно. — Указывай путь.

Мы с На Цыпочках повернули своих лошадей, и, когда отряд, стуча копытами и бряцая оружием, поехал позади нас, я перевёл своей спутнице содержание нашего разговора с офицером.

— Почему, во имя бога войны Курикаури, тебе пришло в голову провести ночь в их компании? — спросила она слегка дрожащим голосом, ибо речь шла о ненавистных белых людях.